Наталия
Кравченко

Рыбье

Когда-то в постановке драмкружка – 
о детство! отыскать к тебе ходы бы! – 
мне в сказке о мышонке Маршака 
досталась роль поющей молча рыбы. 
  
Поскольку голос был и вправду тих, 
никто не мог меня расслышать в школе, – 
в то время как другие пели стих, 
я разевала рот в немом приколе. 
  
Досадный самолюбию щелчок, 
забавный штрих, безделка, в самом деле. 
Но что-то подцепило на крючок, 
заставив чуять чешую на теле. 
  
Когда мне криком раздирает рот, 
как на картине бешеного Мунка, 
то кажется, что всё наоборот – 
невидима и бессловесна мука. 
  
И что пишу, и что в себе ношу – 
для всех глухонемой абракадабры, 
и как я вообще ещё дышу, 
подцепленная удочкой за жабры, – 
  
глас вопиющих в мировой дыре... 
И даже на безрыбье нету рака, 
что свистнул бы однажды на горе 
за всех, хлебнувших жизненного краха. 
  
Взгляд отвожу от губ, что просят пить, 
от судорог их, выброшенных в сушу. 
И никогда бы не смогла убить, 
почувствовав в них родственную душу. 
  
Не верю в гороскопов дребедень, 
в то, что пророчит месяц мой весенний. 
Но каждый рыбный день – как Судный 
     день, 
и пятницы я жду, как воскресенья.