Баллада о Галатее
1.
В снежной глазури январь коротает город,
Шпиль храмовой колокольни торчит, как свеча из торта.
Зябко друг к другу жмутся домов когорты.
У домов ни души, ни голубя – адский холод.
Оттого ли, что быт угрюм, а вид из окна невзрачен,
Скуден бюджет, и быть одному постыло.
Ненавистен казенный угол и жизнь собачья.
Он слепил Галатею, как принято петь: «из того, что было».
В снежной глазури январь коротает город,
Шпиль храмовой колокольни торчит, как свеча из торта.
Зябко друг к другу жмутся домов когорты.
У домов ни души, ни голубя – адский холод.
Оттого ли, что быт угрюм, а вид из окна невзрачен,
Скуден бюджет, и быть одному постыло.
Ненавистен казенный угол и жизнь собачья.
Он слепил Галатею, как принято петь: «из того, что было».
2.
А не было под рукой ни гипса ему, ни мрамора,
Только соседка – бухгалтерша из Иваново.
А не было под рукой ни гипса ему, ни мрамора,
Только соседка – бухгалтерша из Иваново.
3.
Уж она из него на раз вышибала искру,
При взрывном темпераменте быть ли иной беседе?
Что ни день, занимался в квартирке дым коромыслом,
К вящей радости участкового и соседей.
Там и зима догорела последней спичкой,
Слякотный март сулил любовные дивиденды.
Возвращаясь с работы она попала под электричку,
А в таких делах не случается хэппи эндов.
Теперь глотай анальгетики, тосты бубни невнятно,
На грошовой тризне. Суетись, выправляй ограду.
Тщетно просить богов Галатею вернуть обратно,
Сам столько раз твердил: «мне другую надо».
Уж она из него на раз вышибала искру,
При взрывном темпераменте быть ли иной беседе?
Что ни день, занимался в квартирке дым коромыслом,
К вящей радости участкового и соседей.
Там и зима догорела последней спичкой,
Слякотный март сулил любовные дивиденды.
Возвращаясь с работы она попала под электричку,
А в таких делах не случается хэппи эндов.
Теперь глотай анальгетики, тосты бубни невнятно,
На грошовой тризне. Суетись, выправляй ограду.
Тщетно просить богов Галатею вернуть обратно,
Сам столько раз твердил: «мне другую надо».
4.
Но видать, он на деле-то был не промах,
Когда подыссякли ресурсы залить тоску,
Одолжил деньжат по соседям, друзьям, знакомым,
И прямиком в гранитную мастерскую.
Полчаса ушло разъяснить мастерам задачу,
Пять минут на то, чтобы «обмыть» идею.
Скульптор, пропив аванс и гонорар в придачу,
Изваял ему к осени новую Галатею.
Вышло на славу, да много ли проку в камне?
Ни подогреет борщ, ни разделит ложа.
Ребятишек не народит тебе и подавно,
Только и радости, что говорить не может.
Но видать, он на деле-то был не промах,
Когда подыссякли ресурсы залить тоску,
Одолжил деньжат по соседям, друзьям, знакомым,
И прямиком в гранитную мастерскую.
Полчаса ушло разъяснить мастерам задачу,
Пять минут на то, чтобы «обмыть» идею.
Скульптор, пропив аванс и гонорар в придачу,
Изваял ему к осени новую Галатею.
Вышло на славу, да много ли проку в камне?
Ни подогреет борщ, ни разделит ложа.
Ребятишек не народит тебе и подавно,
Только и радости, что говорить не может.
5.
Поздняя осень зябким дождем сочится,
Ночь беззвёздна, облачна и чиста.
Только белеют мраморные ключицы,
Чуть правей покосившегося креста.
Поздняя осень зябким дождем сочится,
Ночь беззвёздна, облачна и чиста.
Только белеют мраморные ключицы,
Чуть правей покосившегося креста.
Эпилог
А в воображенье моросило:
Из гранита, будто бы с помоста,
Спрыгнет она ножками босыми,
В слякоть подмосковного погоста…
Из гранита, будто бы с помоста,
Спрыгнет она ножками босыми,
В слякоть подмосковного погоста…
Фимбулвинтер
В «Речах Вафтруднира» («Старшая Эдда»)
и в «Младшей Эдде» упоминается
также трёхгодичная «великанская зима»
Фимбулвинтер (Фимбульвинтер), предшествующая Рагнарёку.
Википедия
1.
Парадокс – две минуты до лета, зима ни с места.
Из вещей отдаю предпочтение лыжной куртке.
Молодухи клянут погоду и в знак протеста,
Облачаются в мини-топы и мини-юбки.
2.
Крестным ходом от церкви до площади и обратно,
Бродят грустные человечки с хоругвями и свечами.
Апокалипсис к нам подбирается аккуратно –
Нет горячей воды, электричество отключают.
3.
Притворившись седого дыма тончайшей струйкой,
Ангел парит над кружкой с густым глинтвейном…
Девочка-лето играет с зимой в бирюльки,
Не замечая, как Фенрир ревёт под дверью.
3.
Притворившись седого дыма тончайшей струйкой,
Ангел парит над кружкой с густым глинтвейном…
Девочка-лето играет с зимой в бирюльки,
Не замечая, как Фенрир ревёт под дверью.
Куклы
1.
В рукаве судьба припрячет минутки,
На твой век их, вероятно, не хватит.
Только куклы Верка, Надька и Любка,
Как иконы в изголовье кровати,
В рукаве судьба припрячет минутки,
На твой век их, вероятно, не хватит.
Только куклы Верка, Надька и Любка,
Как иконы в изголовье кровати,
2.
Отголосками бесслёзного детства,
Беззаветной неусыпностью стражей.
Для тебя у них все сказки и песни,
Посторонним ни словечка не скажут.
Отголосками бесслёзного детства,
Беззаветной неусыпностью стражей.
Для тебя у них все сказки и песни,
Посторонним ни словечка не скажут.
3.
Треск иголок, треск родни, хоть бы сутки
Тишины, а ещё лучше – пустыни.
Твои куклы Верка, Надька да Любка,
И другая ни к чему терапия.
4.
Умирая не меняют привычек,
Коль порода чересчур человечья.
Смерть не знает запятых и кавычек,
Смерть всего лишь многоточие в вечность.
Умирая не меняют привычек,
Коль порода чересчур человечья.
Смерть не знает запятых и кавычек,
Смерть всего лишь многоточие в вечность.
5.
А рассвет зимой особенно хрупок
Тихо кружатся снежинки-ежата…
Твои куклы Верка, Надька и Любка,
Не ищи себе других провожатых.
А рассвет зимой особенно хрупок
Тихо кружатся снежинки-ежата…
Твои куклы Верка, Надька и Любка,
Не ищи себе других провожатых.
Свастика
1.
Мама, что там по полю катится,
Словно паучок голенастенький?
Доченька, это свастика.
Мама, что там по полю катится,
Словно паучок голенастенький?
Доченька, это свастика.
2.
У политиков рожи пресные,
Замминистра, что твой удавленник.
Где темнели бараки детские
Палачам бронзовеет памятник.
3.
Разом вспыхивают под сердцем,
Все майданеки и освенцимы,
Когда рыцарскими крестами
награждаются полицаи.
4.
А за ними вослед, глядите-ка,
Чешут правнуки победителей,
Удалой салютуя «зигой»:
«Хайль, Россия!»
А за ними вослед, глядите-ка,
Чешут правнуки победителей,
Удалой салютуя «зигой»:
«Хайль, Россия!»
5.
Мама, чьи там шуруют лопасти
подле мясом набитой пасти?
Что мальчишка рисует фломастером?
Свастику.
Мама, чьи там шуруют лопасти
подле мясом набитой пасти?
Что мальчишка рисует фломастером?
Свастику.
6.
Человечья память – девичья,
Монументы стирая в крошево,
Ты само себя облапошило,
Человечество!
Человечья память – девичья,
Монументы стирая в крошево,
Ты само себя облапошило,
Человечество!
7.
Ловит частника молодуха,
Что серёжкою в мочке уха,
Кровожадно сверкает стразами?
Свастика.
Ловит частника молодуха,
Что серёжкою в мочке уха,
Кровожадно сверкает стразами?
Свастика.
……………………………………
Мама, что там дымит касторово,
Кровавит лёд?
Переписанная история
За сорок-какой-то год…
Мама, что там дымит касторово,
Кровавит лёд?
Переписанная история
За сорок-какой-то год…
Станиславе
Это так, как будто на улице минус тридцать
И ты спишь в сугробе, готовая провалиться
В небытие. И тебе уже всё едино –
Замерзающим страсть как не хочется шевелиться.
На тебя оглядываются единицы,
Остальная масса бодро проходит мимо.
Наконец, какой-нибудь Вася Пупкин
Тянет тебя то за руку, то за юбку,
Тормошит: «Просыпайся давай уже!»
Ты его посылаешь из зябкой своей нирваны,
Обзываешь геем на букву «п», поминаешь маму,
Добавляя список характеристик на «б» и «ж».
Зеваки бубнят с подобающих колоколен:
«Она же бухая, оставь её, малoхольный,
Что ей будет, проспится, дойдет сама!»
А он горстями тебя вычерпывает из Леты,
С того света тащит тебя на этот,
Где беспредельничает зима.
И ты спишь в сугробе, готовая провалиться
В небытие. И тебе уже всё едино –
Замерзающим страсть как не хочется шевелиться.
На тебя оглядываются единицы,
Остальная масса бодро проходит мимо.
Наконец, какой-нибудь Вася Пупкин
Тянет тебя то за руку, то за юбку,
Тормошит: «Просыпайся давай уже!»
Ты его посылаешь из зябкой своей нирваны,
Обзываешь геем на букву «п», поминаешь маму,
Добавляя список характеристик на «б» и «ж».
Зеваки бубнят с подобающих колоколен:
«Она же бухая, оставь её, малoхольный,
Что ей будет, проспится, дойдет сама!»
А он горстями тебя вычерпывает из Леты,
С того света тащит тебя на этот,
Где беспредельничает зима.
Home video
Так вот однажды решаешь: «нет, не со мной – с другим
Это всё случилось», а память остра как нож и тонка как волос.
Смотришь старые записи, видишь его живым,
На дюжину сердцебиений теряешь голос.
И реальность вновь обретает краски, наполненная его
Присутствием, вот он дразнит пса, грунтует холсты, смеётся.
И кажется: не было, не было ничего,
Просто вышел за сигаретами, через десять минут вернётся.
Это всё случилось», а память остра как нож и тонка как волос.
Смотришь старые записи, видишь его живым,
На дюжину сердцебиений теряешь голос.
И реальность вновь обретает краски, наполненная его
Присутствием, вот он дразнит пса, грунтует холсты, смеётся.
И кажется: не было, не было ничего,
Просто вышел за сигаретами, через десять минут вернётся.
Герда
Ночь дряхлеет под утро, как ее ни лечи
Вот уже и рассвет, заскорузл, что твоя клеёнка.
Герда выходит из скайпа, прикуривает от свечи,
В полутьме нащупывает ребёнка.
Холодно, зубом на зуб не попадёшь,
Потепление обещали в конце недели
Позапрошлой.«Надо же, как похож», –
Вот уже и рассвет, заскорузл, что твоя клеёнка.
Герда выходит из скайпа, прикуривает от свечи,
В полутьме нащупывает ребёнка.
Холодно, зубом на зуб не попадёшь,
Потепление обещали в конце недели
Позапрошлой.«Надо же, как похож», –
думает Герда,
Досадливо морщась, отходит от колыбели.
А память настойчиво дразнит улыбчивым пареньком,
Чем его сердце стало – ледышкою, снежным комом?
Герда сбегает по лестнице в лавку за молоком,
Флаги пелёнок реют по-над балконом.
Досадливо морщась, отходит от колыбели.
А память настойчиво дразнит улыбчивым пареньком,
Чем его сердце стало – ледышкою, снежным комом?
Герда сбегает по лестнице в лавку за молоком,
Флаги пелёнок реют по-над балконом.
© Ната Вукувич, 2011–2012.
© 45-я параллель, 2012.