Когда в нашем дворе срубили последнее дерево и улетели отсюда самые стойкие птицы – огромный дом вырос здесь из стекла и бетона, и стало не видно за ним ветра, солнца и радуги. И тут же в нас грипп вцепился, вечно злой и голодный, напали хандра и скука, тоска и заморский сплин. И стала жизнь треугольной, и стены упрямо встали меж злобных её углов. Но раз – кто бы смог поверить! – попрыгали с полок книги, на улицу бросились в дождь. И тут же пустили корни, деревьями стали вдруг. Росли, пока вновь не скрылся стеклянной сверкая кожей, с бездушной ухмылкой монстр. Стихи мои – звонкие птички – сверкают радугой перья – по-новой вить стали гнёзда на ветках и петь о том, о том, что прекрасно небо свет, радуга, дождь, деревья. Скажи-ка, ну что, плохие я книги всю жизнь писал? Перевод Алексея Прокопьева
Популярные стихи