Михаил
Кузмин

Зимнее солнце

1 
  
Кого прославлю в тихом гимне я? 
Тебя, о солнце, солнце зимнее! 
Свой кроткий свет на полчаса 
Даришь, - и все же 
Цветет на ложе 
Нежданной розы полоса. 
  
Заря шафранно-полуденная, 
Тебя зовет душа влюбленная: 
«Еще, еще в стекло ударь! 
И (радость глаза) 
Желтей топаза 
Разлей обманчивый янтарь!» 
  
Слежу я сквозь оконце льдистое, 
Как зеленеет небо чистое, 
А даль холодная - ясна, 
Но златом света 
Светло одета, 
Вошла неслышная весна. 
  
И пусть мороз острее колется, 
И сердце пусть тревожней молится, 
И пусть все пуще зябнем мы, - 
Пышней авроры 
Твои уборы, 
О солнце знойное зимы! 
  
2 
  
Отри глаза и слез не лей: 
С небесных, палевых полей 
Уж глянул бледный Водолей, 
Пустую урну проливая. 
  
Ни снежных вьюг, ни тусклых туч. 
С прозрачно-изумрудных круч 
Протянут тонкий, яркий луч, 
Как шпага остро-огневая. 
  
3 
  
Опять затопил я печи 
И снова сижу один, 
По-прежнему плачут свечи, 
Как в зиму былых годин. 
И ходит за мною следом 
Бесшумно отрок нагой. 
Кому этот гость неведом? 
В руке самострел тугой. 
Я сяду - и он за мною 
Стоит, мешает читать; 
Я лягу, лицо закрою, - 
Садится ко мне на кровать. 
Он знает одно лишь слово 
И все твердит мне его, 
Но слушать сердце готово, 
Что сердцу известно давно. 
Ах, отрок, ты отрок милый, 
Ты друг и тюремщик мой, 
Ты шепчешь с волшебной силой, 
А с виду - совсем немой. 
  
4 
  
Слезы ревности влюбленной, 
Словно уголь раскаленный, 
Сердце мучат, сердце жгут. 
Извиваясь, не слабея, 
Все впивается больнее 
В тело прежней страсти жгут. 
  
Слезы верности влюбленной, 
Словно жемчуг умиленный, 
Что бросает нам гроза, 
Словно горные озера, 
Словно набожные взоры, 
Словно милого глаза. 
  
5 
  
Смирись, о сердце, не ропщи: 
Покорный камень не пытает, 
Куда летит он из пращи, 
И вешний снег бездумно тает. 
Стрела не спросит, почему 
Ее отравой напоили; 
И немы сердцу моему 
Мои ль желания, твои ли. 
Какую камень цель найдет? 
Врагу иль другу смерть даруя, 
Иль праздным на поле падет - 
Все с равной радостью беру я. 
То - воля мудрого стрелка, 
Плавильщика снегов упорных, 
А рана? рана - не жалка 
Для этих глаз, ему покорных. 
  
6 
  
О, радость! в горестном начале 
Меня сковала немота, 
И ни сомнений, ни печали 
Не предали мои уста. 
  
И слез моих, бессильных жалоб 
Не разболтал послушный стих, 
А что от стона удержало б, 
Раз ветер в полночи не стих? 
  
Но тайною грозой омытый, 
Нежданно свеж и зелен луг, 
И буре, утром позабытой, 
Не верь, желанный, верный друг. 
  
7 
  
Ах, не плыть по голубому морю, 
Не видать нам Золотого Рога, 
Голубей и площади Сан-Марка. 
Хорошо отплыть туда, где жарко, 
Да двоится милая дорога, 
И не знаю, к радости иль к горю. 
  
Не видать открытых, светлых палуб 
И судов с косыми парусами, 
Золотыми в зареве заката. 
Что случается, должно быть свято, 
Управляем мы судьбой не сами, 
Никому не надо наших жалоб. 
  
Может быть, судьбу и переспорю, 
Сбудется веселая дорога, 
Отплывем весной туда, где жарко, 
И покормим голубей Сан-Марка, 
Поплывем вдоль Золотого Рога 
К голубому, ласковому морю! 
  
8 
  
Ветер с моря тучи гонит, 
В засиявшей синеве 
Облак рвется, облак тонет, 
Отражался в Неве. 
  
Словно вздыбив белых коней, 
Заскакали трубачи. 
Взмылясь бешеной погоней, 
Треплют гривы космачи. 
  
Пусть несутся в буйных клочьях 
По эмали голубой, 
О весенних полномочьях 
Звонкою трубя трубой. 
  
          Февраль-май 1911