Михаил
Губин

* * *

Сладко спит здесь махровое полотенце. 
Улыбается во сне мягкими складками. 
Ещё бы ему не улыбаться, когда снятся 
ключицы, колени, голени, 
     плечи, талии 
и нежные влажные гениталии – 
в Бразилии ли ты спишь, в Африке ли, 
в Италии ли. 
  
Свежие утренние фекалии. 
Палочка на палочке, завиток. 
С детства знакомый почерк – 
росчерк одного гения, 
продукт пищеварения – 
плоть от плоти творение мастера 
в Храме Истины в периметре четырёх 
бело-кафельных стен. 
  
Здесь вопиющий «срам!» нем, 
и естественно здесь его естество. 
Всё тут телесно и голо, 
на мраморе мыло, на полочке Polo. 
Здесь мебелью белые полые вазы, 
считают здесь женщины лунные фазы. 
Здесь коротки фразы и смертны здесь 
     дозы. 
Здесь принимаются странные позы, 
и льётся вода. Здесь рождаются реки, 
в блаженстве тепла закрываются веки. 
Здесь лампы в зените и мысли в полёте, 
по кафелю ползают гибкие нити 
     волос, 
и внутренний голос здесь звонок и чист. 
Здесь капля по капле рождается стих. 
От сих и до сих здесь Свобода в законе. 
Здесь каждый сидящий – 
сидящий на троне ладонями вниз. 
  
В оконном проёме обмяк и раскис летний 
     день, 
в голубое плевком абрикосовый диск, 
кипарисы, курчавый абрис облаков, 
и вечная, вечная зависть богов.