*
Фонтаном ввысь грозовая сирень.
Ещё и соловьи – всю ночь и день.
Остановись, мгновенное мгновенье!
Чтоб навсегда бы – звёзды и сирень…
Вспоминая Выхинский базар
Помидоры, мандарины,
Сельди отсвет голубой
Ах, фламандские картины!
Разгибайтесь души, спины
Небо вроде коломбины
Раскрутилось над землёй!
На верёвке над землёй
Шар, горя как мандарины,
Скачет вроде Коломбины
В неба выгиб голубой!
Хохот, мат, индюшьи спины
Нищие – всё для картины.
Всё для вечной сей картины –
Над снеговою землёй!
Ноют задницы и спины,
Но гранаты, мандарины
И февральский, голубой
Свет – улыбкой Коломбины!..
Вот щебечут коломбины
Над картошкой средь картины.
Рядом – будто голубой –
Всем носимым быть землёй!
Запах сельди, мандарины
Свиноморды, ляжки, спины…
Чьито морды, пасти, спины
Смерть ли с маской Коломбины?
Вспых огня, как мандарины…
Босха ль? Сомова ль картины?
Рык военный над землёй!..
Бедный шарик голубой!..
Скрылся отблеск голубой…
СМУТНЫ ЛИКИ, СУДЬБЫ, СПИНЫ...
ВЬЮГА, ВЬЮГА НАД ЗЕМЛЁЙ!
Ветра плач иль Коломбины?
Вихрь бесов среди картины!..
В снах ли? В детстве мандарины?
..............................................................
..............................................................
Солнца свет, как мандарины.
Неба зонтик голубой!
Ругань, смех среди картины
Разогнулись души, спины
В далях – песня Коломбины…
Ветер вешний над землей!..
Песня
Ушедшим…
Кого-то нет!.. Кого-то нет!..
Кого-то жаль!..
И соловьи за край листвы уносят в даль!
Кого-то нет! Кого же нет?
Кто скрылся вдаль?
И соловьи сквозь тёмный лист
поют печаль!
Сквозь слёзы высят
Лен-глен-вьюююю –
Поющий свет –
О том, что айль
Чонг-чонг – зин-з-а-а-й!..
Кого-то нет!
В закатах ли, рассветах зорь –
Во весь июнь –
Бушуют в далях соловьи,
И каждый юн!..
И сколько б ни ушло миров,
рождаясь вновь,
А соловьи, забывши всё,
поют любовь!
И мы уйдём за край листвы,
В закатный свет…
И кто-то, может быть, вздохнёт:
Кого-то нет!
А мы с тобой, где вечно песнь
Плывёт сквозь даль,
Где светоангелы меж звёзд
поют сияль!...
2010, Томилино
Вёсны 60-х
Поэтам группы СМОГ
Зачем Весна, в сонатах городов
Ты снова музыкой дождей и отражений,
Фигур и фонарей, колен сближений,
И схлёстов упоенья и тоски ?.
Зачем, Весна, в сонатах городов
Мне целовать соцветья губ уставших,
И обнимать и звать любовь не знавших
и выводить виольный голос лип?
…Зачем мне этот старый человек?
И тот, по пояс срезанный калека,
Катящийся, немым проклятьем века
Среди окурков, шелестов и тьмы?..
Зачем мне эти странные юнцы?
Ключицы их так ломки, так певучи.
Как метеоры их глаза падучи!
Но отчего ж они мне так близки?..
Зачем, Весна, опять тобой кипеть?
И чьи-то плечи снова обнимая
Без края петь, о смерти забывая.
А, вспоминая, истиннее петь?
Зачем, Весна, в сонатах городов?...
…………………………………………………………………………………………..
…Ах, время поворачивается снова – круглое, как падающая голова Хрущёва!
Улус захлопывается колпаком, опоясывается железной стеной – на долгих 20 лет –
«Ума холодных наблюдений и сердца горестных замет…»
/Вот и сейчас этот вечный российский колпак снова,
со скрежетом дёргается, стремясь налезть на нас снова!/
Знаешь, Володя, – сказал я однажды Алейникову после наших чтений на Маяковке, – только мы здесь с тобой и есть настоящие лирики!..
Февральские строки
1. Ах,Инезилья!
Февраль.
Снегосолнь,
снегосинь на дворе!
Вот иду в магазин
за крупою, да хлебом –
под звенящим в луче
целестиновым небом!
Ну, а там, в гастрономе –
чудит гастроном –
три бочонка на полке
с испанским вином.
Наливают!
Гарначча
и тепморнаилья.
третий – Роза Испании
Ах, Инезилья!
Выпив бы, завопить –
Нежность с запахом дыни.
А потом пошататься
по февральской той сини!
взявши хлеб да крупу –
выпил.
Двинул домой.
Ну, а там, в телевизоре –
Боже ты мой!..
2. Информада
Березовский – а кто это?
Березовский – а кто это?
……………………………
…Чёрный тоннель
Чёрный квадрат
Там перформанс
Разорванс –
Разверзнутый ад!
Пазлы.
Стигмы.
Огарки
раздробленных тел…
Босх безумный?
Ивашка ли царь захотел
здесь ожить среди глюков
заплечных и свих?..
Кто найдёт здесь, о Боже!
Ушедших своих?
В восемь сорок утра
в этот рельсовый ад
навсегда, в никогда
без отдачи назад!…
Володя Ульянов!
Волода Масхадов!
Володя Басаев!
Володя! Володя!!!!
– Мочить, мочить и мочить
А не сопли жевать!
Березовский – а кто это ?
Березовский – а кто это?
Дух железа.
Тряпьё обгорелое.
Кал.
…То ли рёв Минотавра
Толь взрыва оскал?…
…Тел форшмак
И со вспученной крышей вагон.
Вуди Аллен с улыбкой
И красный миллион
Нулевеет под нею –
Реклама, реклама…
…И никто уж не всхлипнет,
не выхрипет: Мама!…
Володя Ульянов!
Володя Масхадов !
Володя Басаев!
Володя!
Володя!!!
– А должна быть диктатура закона!
А должна быть!..
А должна быть…
– И вам тоже обрежут, – я попрошу, –
так, чтобы ничего уже больше не выросло!
– Лодка? Она утонула.
Лодка? Она утонула!..
...А мне видится, бредится
этот тоннель –
Ко всему, в чём мы булькаем тут
Параллель:
Чернодырный квадрат.
Перекрут.
Перемат.
Фабержейные яйца
В тыщу карат!..
Михалков.
Макашов.
Аквапарк.
Ваххабит!
И туда всё, колбасясь
И плющась летит!
– Березовский? А кто это?
Березовский? А кто это?…
– Эх, пиит, да уйми ты свой вой-неуём!
Ведь во взрыве живём,
Во взрыве живём!…
– Лодка ? А она утонула.
Лодка? – Она утонула!
…А если семь лет
с полной отдачей работать
С ума можно сойти!
С ума можно сойти!
С ума можно сойти!..
………………………
февраль 2004
Птичка
Пти-а…
Пти-каа
Пти-мала
Пти-песенка мая
Пти-и-и
Цви-и-и! Цви-и-и! Цви-и!..
А не-ба
Не-е…
Нет неба
Не-е-ба о-гром-ного,
Небес –
Нет без
Ма-лой –
Цви-и-и-и…
Цвиии-и!
Выход Литвак. На фоне Рембрандта
Поэзовечер Зверь-центра на Винзаводе
Ну, да – все вперебой читали
Обычно, в общем,
Так ли, сяк…
И вдруг нагая поэтесса,
Как будто бы взвилась завеса,
вошла.
И поняли –
Нет, всё не так! –
Узревши вдруг
Продерзостную Светку,
Нагой ворвавшуюся в подсветку
Средь белой кубатуры
Винзавода –
Промеж народа –
Голую Литвак.
Ого! вот это жест!
Все повскакали с мест.
И грешный я,
Тут с мыльницей своею,
И двое с трансфокалами – за нею –
Защёлкали все – голую Литвак!
И стан, и грудь.
Волосьев стыдный пук –
Зафоткали все вдруг…
Запахло тут
внезапно риском, шоком.
Какой-то Неизвестностью
в распах…
Зачем средь белой кубатуры
Скольжение призрачной
её
фигуры –
Ещё и в красных,
на босу, шузах? –
К смятению в умах?..
О, Зверев! Бомж ли,
Бог
Летящих
изо-линий
Неодолимый!
Он сразу бы –
за карандаш,
иль маслом,
Или бы в гуашь,
В любую крась
Схватил бы враз –
В чём мама родила Литвак!
Его б рука
Её бы запостила
на века!
Он сразу бы постиг –
зачем и как
Решилась тут предстать Литвак –
Нагая!
Фригийский, огненный
надел бы на неё
колпак –
Эгееей!
Какая
бесовка, блин!
Хоть и немолодая,
Jou fack!
Нет, всё не просто так! –
Она здесь, словно юная Свобода,
Распятая на наготе –
Для отупевшего от колбасы народа,
Застрявшего впусте!
Рутину жизни, так её, растак!
На части раздирая –
Глас социальный воздымая,
Вперёд бросая резкий свет –
Явилась тут отчайнейшая Свет-
Среди попранья
конституций,
проституций. –
На фоне артефакта
Из Рембрандта,
Грядущего инфанта!..
Эх, кто не видел голую Литвак –
тот жил не так!
Нагую в кубатуре Винзавода.
Тут жест особенного рода
Средь арт-народа! –
Чтоб наконец-то растрясти
Здесь, Господи прости!
Чуланы их
слоновой ли,
моржовой ли кости!
Чтобы к поступку возвести
Среди скулёжа и прорух –
Их дух!
Одобрил бы её
здесь Бог рисунка –
Зверь –
Уж, ты поверь!..
май 2010, Винзавод
На Агоре в Херсонесе
...Он руку вдаль простёр. Он говорит.
И смуглым лавром лоб его обвит
И речь его прямей, чем ряд колонн –
О том, что стены города – закон.
Что должен быть свободным человек
И не дрожать пред властью весь свой век!
.............................................................
Как вольно, как красиво говорит
И речь его, как лучший гимн звенит!
Размерен и скульптурен каждый жест
И вот ему кричат в экстазе с мест!
Он бьёт в сердца, словно в тимпанов медь
О, если нам бы так сказать суметь!
Едины в нём свобода и закон.
Как Поликлетом здесь изваян он!
…И кончил он. А демос бушевал
Вокруг него с восторгами, цветами...
А хмурый скиф всё это озирал
Как серый камень, тяжкими очами.
70-е, Херсонес
Мыс
1.
Там, вдали протянут мыс,
Разделяющий заливы,
Перетоки, переливы,
Кочевые заунывы
Вод ночных и световзмывы
Заревых… Простёрт, как мысль.
Он то светел, то темнеет
Дымовеет, рыжевеет
Как расплеск волос твоих
В ореоле солнц на них!
…В измененьях светотени,
В непрерывной перемене
Ветролюбых облаков…
Промерзаний, согреваний,
Серой глины осыпаний.
В дугах рыб и взлётах птиц.
2.
И с тобой мы там бродили
Улыбались и любили
Меж ветрами и травой,
Высотой и глубиной –
Этой шёлково-солёной,
Синедымной и зелёной
Этой бездны без границ?
И под нами плыл тот мыс
С глины юрскими пластами,
Сизых осыпей плащами;
Над ветрами и волнами
Нависающий карниз!
3.
Но одни ль мы были в мире,
В этой синекрылой шири, –
Где хребтом простёрся мыс?
Или все, кто здесь когда-то,
Плавал иль взмывал крылато,
Измеряя глубь и высь –
С нами жили в этой дали,
В этой солнечной слюдали,
Обнимая древний мыс?..
Викаван кавантареи,
эйлолеи, дымовеи
Раннежизненных морей –
Первогенные спирали,
жаброщели и хвостали.
Морелилий лировей –
Все планктонные скитанья
огнеблики и глотанья
Между ила и солей!
…Узкий след весла Язона
Чёрный вал Медейных кос.
Воздыхания Назона
И скифянки той раскос,
Что поэта возлюбила
Здесь у волнового взвива!
Абордажи битв морских
След бродяг, рабов, святых…
Вся громада миробездны,
Где вскипают гребни звездны!
……………………………
4.
Он простёрт подобьем мысли,
Прорезая дали, выси,
Всех стихий обилен данью,
Отдаваясь Мирозданью –
Он в веках плывёт, парит
Ящером из юрской глины…
…Но изрежут бурь лавины
Склон его средь зим и лет.
Наших тел недолгий след
На обрыве, где любили,
Где бродили мы с тобой –
В этом запахе полыни
Над прибойной глубиной
В воздыманьях пенной хлыни!..
5.
И останется лишь голос
Этой зауми морской –
Айли, всплески, йорли, вьой!
Зон – дардан – лиай – айруны –
Эти вздохи и поюны
Звуки фуги волновой!..
Но и в дальней той звучали
Будет отсвет здешней дали,
Где скитались мы с тобой –
Этих дальних скал обрывы,
Южных бабочек отливы
С несказанной бирюзой,
Зажигающей заливы…
6.
Лаакс – ласк – лалаакс
Зан – зон… Лиаах!.. А-аахх… Шуахххх!..
Кселп!.. ла-ла-ла – кселп…
Ааааххх-шааааа…
Влажной галькою возвращаясь
С предвечернею звездой!..
Класк-паласк… Слааа… кселп…
Шааах… Шааах!.. Кселп…
Зааан… Зооон!.. Склаан… Склеен…
Сооон…
………………………
Веянья
Это даль. Это даль. Это даль.
Это эль, и кроаль, и фириль.
Лакаорто ураи аэль.
Это бриз. Это бриз. Это бриз.
Это лунно омытый карниз.
Это мчится лагун лунный конь.
Это в дальнем просторе огонь
Лунноглазых поющих стрекоз –
Оттого, что тебе не спалось…
О весенняя зелень – виталь,
Синеглазая вешняя таль.
Это верба в сияньи пыльцы.
Это радость в струении пчёл –
Вкруг тебя золотой ореол.
Это пенье, витанье, полёт.
Это рук твоих лёгкость и мёд…
1997
Однажды…
Юбка вьётся у ней вокруг ног,
И идёт она, солнцем разима,
Средь весны вся и неопалима,
И над нею Безвестность иль Бог?
А в глазах её – стон и лазурь
И моя безоградная радость! –
Это жизни мгновенность и благость
И всесилье рождающих бурь…
Кто создал эту дальность и боль?
Этих грудей и стана охватность?
Этих летних ночей беззакатность?
Этих облак мерцающих соль?
Это женщина, это – мечта.
Это моря полынь синевеет.
Это рыжесть волос её веет
Теплотой, что как воздух свята…
Ты свободен как ветер – беги!
Но возьмут тебя бёдер изгибы
И волос огневьюнные нимбы,
Суламитных лодыжек шаги…
Ночь на террасе
Июнь... Инь – ян. Инь – ян... Июнь.
Касанье рук.
Кузнечика аккадский звук.
Всю ночь – заря
Среди смеркающихся дач…
И прядей перистых воздушно-дальний плач!..
Инь – ян. Июнь... Июнь. Инь – ян...
……………………………………………………
В Пекине
А был такой. В июньский лёгкий день
На площади той самой, Тянь-ань-мэнь –
Он встал, раскинув руки как Христос,
Пред танками... А мы с тобой?
Вопрос...
Вспоминая Омара Хайяма
*
О свет мой, Хайям! Ты истлел, тебя нет.
Став бедною глиной за тысячу лет.
Но вот я в ночи твои строки впиваю –
Ты жив для меня – через тысячу лет!..
*
Не думай о власти. Что власть – то напасть.
Гляди, чтобы в лапы её не попасть!
Дыши лишь сиренью в объятьях любимой
Всю ночь до рассвета – вот лучшая часть.
*
Поэтов тьма – и тот поэт и тот.
Один в углу бормочет, тот поёт.
А можешь ты единым звуком душу
Пронзить до слёз? Тогда ты самый тот.
*
Ответь же мне скорее: кто же я?
И для чего на свете жизнь моя?
Взнеслись над глубиной, как две лазури!
Куда уйдём однажды – ты и я?..
*
То тень. То синева, то снова тень.
То в соловьях вся ночь, то яркий день.
Не спрашивай, – куда всё мчится в мире.
Ты слушай соловья, вдыхай сирень...
*
Там на террасе светится окно
Листвой июньской всё озарено!
Неужто сто галактик здесь промчалось,
Чтобы листвой сияло то окно.
*
В неизменную даль всё плывут облака.
Паутинка на солнце мерцает легка.
Не вздыхай, что когда-нибудь все мы исчезнем!
Посмотри, как светлы и нежны облака...
*
Мгновение пройдёт, и жизни нет.
Ещё одно – и всей Вселенной нет!
У бездны на краю – ты лишь мгновенье,
Но пусть в него прольётся вечный свет...
*
Что в жизни ценишь ты? – Глоток вина.
У Бога просишь что? – Глоток вина!
И даль морей, и этот взор любимый
И вся Вселенная – глоток вина!..
*
Ах, в дождях и в сирени вся ночь.
Соловьи запредельны всю ночь.
А ты помнишь те давние ночи?
Губы в губы – всю летнюю ночь...
*
Тебя обнимаю под ливнем лучей.
До неба сирень – в миллионы свечей!
Вдруг в свежей траве видим мёртвую птицу…
А жизнь? – Чем мгновенней ты – тем горячей!
*
Три юных нимфы пляшут на лугу.
На них я наглядеться не могу.
Эх, скинуть бы всю глыбу лет на землю
И с нимфами пуститься на лугу!..
*
Как Хайям или Бальмонт сегодня я пьян –
Сидя с другом, глушу за стаканом стакан.
Ах, как пил я когда-то в горах Дарлагяза!
Одинок и заброшен, но молод и рьян…
*
Вот ты летишь куда-то, ты бежишь
В контору, в клуб ли, в библиотеки тишь
Но боль внезапно в твой крестец вступила
О, зыбкость жизни! Ты уже лежишь…
*
Какие , спросишь, новости, дела?
Халамбала, скажу, халамбала!
Нам не исправить халабуду мира –
Пей чай, скажу, вот пряники, халва.
*
По пещерам ты вспомни, как жил человек –
Тридцать лет средь охот и трудов его век!
Ты ж в летах, как в шелках – созерцаючи млечность
Галактических бездн… Что ж грустишь, человек?
*
Моя горькая родина – этот язык.
Моя страстная родина – этот язык.
И в каких ли краях, облаках я ни буду –
Моя вечная родина – этот язык.
© Марк Ляндо, 1973–2013.
© 45-я параллель, 2013.