Марина
Матвеева

Ляди

Не защитная сфера – чуть защитная 
     плёнка. 
Будто кисточкой капля – на всё тело – 
     елея… 
Кто обидел поэтку – тот обидел ребёнка. 
И от этого все мы поминутно взрослеем. 
  
Посекундно, повздошно. Поконцертно, 
     построчно. 
Платья и унитазы – всё одно: «туалеты». 
Это русская мова, это женская 
     взрослость. 
Кто совсем овзрослели – те уже не 
     поэты. 
  
Даже если втыкает Некто в темя иголку, 
даже если по рифме мозг и сердце 
     сочится, – 
не поэты! А ляди. Вечновито ли толку, 
если – не «амазонка», не 
     «царица-волчица», 
  
а… редактор, издатель, литагент, 
     модератор, 
с ними пачка свидетельств и многая 
     званий… 
С перепугу заводит в Интернете Эрато 
каталог из метафор для новейших 
     названий – 
  
у неё уже бизнес. Даром не раздаётся, 
ибо Божьим кредитом на крови 
     добывалось. 
И поэту от этой грязь-тоски остаётся… 
Впрочем, их, бедолаг, всевеками 
     спивалось. 
  
У поэток – другое. Не себе выживают, 
а – как издревле – детям. За «детей» 
     прогиБАМы 
свято строят иные – да по первому лаю: 
«Запиши меня, мама! Публикуй меня, 
     мама!» 
  
Мистер Хиггинс в журнале суть твою 
     напечатал, 
о, прекрасная лядь! Только после 
     отшколки. 
Вечно-вита ли станешь, где опять 
     вечно-вата? 
Или вовсе без «вечно» – эти в темя 
     иголки… 
  
Не кольчуга, не щит, не бряцающий 
     звонко. 
Это русский язык, вековая расплата. 
Кто обидел поэтку – тот обидел… 
     котёнка. 
У пантер и гепардов дети – тоже 
     «котята».