На мостике
на мостике стоишь, глядишься в реку, –
зовёт, слегка волнуется, бежит
по камешкам.
ты прикрываешь веки
и слушаешь, как протекает жизнь.
глаза откроешь – вдаль плывут деревья
и облака седые.
ты летишь –
и, боже, как же хочется поверить,
что этот миг полёта обратим...
И ты, и джаз
на сквозняке порхала занавеска,
и разливался за окном закат.
я в этом сне осталась бы навечно:
и ты, и джаз, и голос Фицджеральд,
как было наяву – когда же было? –
ни потолка нависшего, ни стен, –
лишь сумерек трепещущая жилка
и горьковатый запах хризантем.
но тают сны...
на полке старый свитер –
напоминаньем о тебе.
поёт
про чёрный кофе* Элла,
стрелки виснут,
и ночь скользит по памяти ладьёй.
__________
* «Black coffee» – одна из песен Эллы Фицджеральд
Не вместе
к осени созреет тишина,
станет продолжением молчания.
серые бесстрастные тона
плавно лягут на берег песчаный.
снова незаметно привыкать
к музыке дождей – её рефренам,
к мыслям – словно тихая река –
не спешащим убежать из плена.
к осени, которой не до нас,
да и нам до осени – не вместе.
ветер унесёт обрывки сна,
за чужими окнами развесит...
Будто и не был
вот и забилось тише
так что и не услышать
что-то сломалось может
больше не гложет
имя осталось в прошлом
имя твоё – где рощи
где свиристели птицы
не повторится
вот и не слышно больше
вот мне совсем не больно
память под снегом белым
будто и не был
Кажется
кажется, апрель смеётся,
тучи разгоняя,
расчищая путь для солнца.
яблоня роняет
лепестки с ветвей упругих,
дрозд в саду распелся.
кажется, протянешь руки –
и утонешь в белом.
нежно ветерок лепечет,
приобняв ромашку.
вот уже и дышишь легче –
окна нараспашку.
бабочкой цветной порхает
плавно занавеска.
ты стоишь, весну вдыхая,
на краю рассвета.
А в прогнозе дожди
а в прогнозе – дожди.
не додали, –
капли две – на ладонь – все дела.
от сгустившихся туч – ни следа, и
заскользили лучи по стволам,
синева разлилась, словно речка,
выходящая из берегов.
на каком из небесных наречий
засвистел расторопный щегол?
на каком мы с тобой говорили? –
нам бы вспомнить...
как прежде, апрель
пахнет вспененным кофе с корицей –
с каждым жгучим глотком всё острей.
И говорить на языке одном
цветочный привкус – в этом весь апрель.
и город – бесконечный пёстрый сад.
природе неизменно воскресать,
чтоб осенью гореть.
я привыкаю к птичьим голосам,
раздолью в небе, к солнечной себе,
и хочется замедлить вечный бег,
пчелою зависать
над каждым распустившимся цветком,
встречать закат и в сумерках тонуть,
забыв о мимолётности минут,
и думать о простом,
и говорить на языке одном...
и ночь нежна, и пальцы сплетены, –
ты засыпаешь, обнимая сны,
придуманные мной.
Ни горько, ни сладко, а так
ни горько, ни сладко, а так...
и дышишь, а кажется странным.
шагаешь – раз-два – не отстать,
куда-то пристанешь.
а там – всё о ней, о весне,
а там – мотыльковое счастье, –
твое /даже если отчасти/,
вдохнуть – опьянеть.
а, может, поранишься – что ж,
без боли его не бывает,
но вновь обретёшь-сбережёшь –
и снова живая.
и горько, и сладко, и так
порой нелегко удержаться
за солнечный взгляд и шептать
слова, чтобы жарко.
и чайник на старой плите
устанет свистеть и умолкнет.
ах время, – забыть и взлететь –
ни двери, ни окон.
Я рисовала
я рисовала на стекле
писала нежные мотивы
пух серебристых тополей
летал за окнами лениво
я рисовала нашу жизнь
которой не было в помине
а за окном поля томились
орёл кружил
но бьются стёкла... по осколкам
до поля бы пройти дойти
и там за солнечным пригорком
себя как птицу отпустить
И повториться снова
как бабочка лететь на яркий свет,
на тихий зов – на жест, на взгляд, на слово –
и день прожить, и повториться снова
когда-нибудь.
...в окне качнётся ветвь
мимозы хрупкой, дождь пойдёт с утра,
и будут горячи твои ладони –
лицо моё покорно в них утонет,
но время истечёт – и не украсть.
проходит всё – и дождь, и день – что жизнь.
а после только верить – повторится,
как в небе – быстрокрылые стрижи,
как аромат мимозы серебристой.
© Марианна Казарян, 2020.
© 45-я параллель, 2020.