Маргарита
Ерёменко

* * *

...так обернувшись сглатываешь сушу

и на зубах песок                            

так время резко вывернет наружу

за локоток

так кромки медленно касаясь

береговой

ладонью прирастаешь к краю

и – над водой.

* * *

Ах ты, маленький мой, говорит Марго,

И улыбается, щурит глаза, смеётся.

Стрелки выгнуты туго, летят высоко.

И попадают в цель. Как водится, как придётся.

Как приедешь, мой маленький, как придёшь –

Я ничего не готовлю, лежу на кухне.

На метре квадратном зелёном любимом твоём –

Самое проходное место на нашей кухне.

Чёрные ночи сменяются белым днём,

Долгие взгляды сменяются крепким чаем.

Только вон там, левее, не спит зверёк –

Тёплый немой – он твой, и не приручаем.

Потому что откроешь небо – а там зима,

Потому что замок сломаешь – а там свобода.

Маленький мой, маленький мой, ма…

Не отпускай меня в это холодное время года.

* * *

Вечно вот так вот первая

Заговоришь Богу:

Господи, Господи, белая

женщина и дорога...

И в запотевшее зеркало

Выдохнешь слово в слово:

Я ничего не сделала.

Я ничего плохого.

* * *

Как ложкой скребут по тарелке,

Так кошки скребут на душе.

Халаты, как белые белки,

На первом живут этаже.

Стеклянно идут в коридоре,

И манную кашу несут,

И хочется сплюнуть от горя

В оранжевый слабенький суп.

Тепла не дают батареи,

И лампочка тускло горит,

И ночью, и днём на аллее

Трёхцветная кошка сидит.

* * *

Километры ржавой крошки

Испаряются и тают.

Говоришь – промокли ножки,

Смотришь – ангелы летают.

Бессловесные, незлые,

Чем-то на котят похожи.

А глаза-то – голубые,

А мороз-то – всё по коже.

* * *

Ни снега, ни воды не надо.

Осипшим яблоком в пустом саду –

в протянутой руке, в пустыне сада –

удержишь на весу, как на беду.

И солнце, закатившись на ладони,

качнёт лучом застывшую во льду…

На полуслове ты меня догонишь

в неярком свете к дому моему;

ещё два шага – и уже не помнишь

звучанья твоих уст и полумглу,

и снег, и тьму на языках старинных,

где я тебя на свет переведу,

где я тебя на вдох переведу,

где я на жизнь тебя переведу,

на свой язык тебя переведу: «…»

* * *

Полковник он-лайн, это я, мой полковник он-лайн.

Я знаю, ты слышишь, как мчатся снега антилопой,

как в вате оконной всё меньше и меньше тепла,

а в комнатах смежных – отчётливей лепет и топот

босых по паркету, смеющихся. Завтра на юг

отправятся птицы, друзья, телеграммы и память.

Опять не дают спать нормально, опять не дают

альбом и полста фотографий, где море и пламя.

Где время ещё не дороже ракушки в песке,

где вкус поцелуев под ложечкой приторно стонет.

Полковник он-лайн, я знаю, ты слышишь во сне,

Как время стучится. К тебе.

И тебя, не дождавшись, уходит.

* * *

Тьма растёт под окнами

Господу и детям

все с глазами мокрыми

и за всё в ответе

мать отец неузнаны

дом горит и стынет

а откроешь – вот они

буквы-то простые.

* * *

будь со мной говори

это они восстают

звёзды и корабли

тише чем я люблю

тише чем просто я

утром ли ночью ли

маленькая моя

вот они

вот

они

* * *

грозовыми плечами    

головою моей

параллели ночами

голоса сыновей

за словами местами

не/вода у ручья

семь дорог или камень

три сосны два ключа

синеокая птица

злой котёнок и Бог

это всё что стучится

возле маминых ног

размыкаю ресницы

не земля не земля

небо может и птица    

и наверное я.

не отвесть

-1-

ни женой ни твоей ни его

стать бояться когда-нибудь

замерзает больней всего

прежде тёплая круглая ртуть

расщепляется вещество

существуя но вышел весь

не женой не рабой его

ни твоей ни его не здесь

стать и слушать когда-нибудь

развороченная стена

заколоченная вовнутрь

и не выжившая одна.

-2-

вот и зашили реки

прожитые во вне

рыбы и человеки

звери и птицы снег

помнят прости остаться

голого по(ловца)

страшно как целоваться

стыдно как от Отца

не отвести (остаться)

не переспать (как есть)

стыдно как целоваться

страшно как не отвесть.

* * *

печальные после любви

навеки стоят на балконе

как Спасы стоят на крови

как воры в законе

балканку в руках теребя

босые морозят ноги

вздыхают как люди в себя

и плачут как боги.

* * *

речи твои несвязные

реки твои до дна

никому не подсказывай

строчки слова имена 

никому не рассказывай

даже в беду в бреду

как я иду и падаю

как я иду – иду

крестиком вышивается
гладью надеется
научи меня жить и любить
я позабыла уже
как это делается.

* * *

… теперь я знаю, где проходит граница льда,

там, где подумав «нет», говоришь: «да»,

где настольной лампой в ночи говорит, горит,

растекается тело луны и балкон открыт,

и ты куришь «Петра», а дым сигарет…

(и вот я опять с тобой спорю, кутаюсь в одеяло, забираюсь на кресло

с ногами, мотаю головой «нет»).

Тише! Тише – вместе с нашим дыханием в комнату проникает она, –

Господи, господи, сколько же это можно!

Как я ждала её всеми порами своей уже не совсем смуглой кожи, –

Весна.

И лицо твоё уже на моих руках,

Я глажу волосы, ты руки целуешь.

Страх.

Этот огонь горит, пока он горит.

Эта весна жива, пока заживает стыд,

Как свежая рана, как Китеж-град под водой –

Любишь – не любишь, а вслух пропоёшь – живой;

Тысячи раз умираешь – и вслух промычишь – она,

Словно окно, раскрытое в нас –

весна.

Там, где ты тысячу раз решил: «Нет!», заорёшь: «ДА!!!»

Теперь я знаю, где ты,

 где граница льда.