Людмила
Шутько

Письмо от поклонницы к артисту

Разгораются бра. В раздевалке 
     прозревший народ стервенеет. 
До того как твой голос бесплодно 
     смешается с плотью пилястра, 
Я хотела сказать тебе: «Здравствуй». На 
     свете нет сведений 
В той же степени срочных и столь же 
     секретных, как «Здравствуй». 
  
Но потом я хотела спросить тебя: что же 
     останется, 
Если слово твоё составлял на коленке 
     отнюдь не талант, 
А движения, позу, лицо и другие изящные 
     танцы 
Постановщик слепил (потребитель привык? 
     – то и ладно!). 
  
Ты всё это понёс, словно ангел в 
     немалых чинах – наказание свыше, 
И галдящий и громокипящий спектакль 
     потащил на себе, 
В равной мере тактично и самозабвенно 
     не слыша 
Ни кумиропотворческой лести, ни тихой 
     обиды в семье. 
  
Для родителей – «деньги не пахнут»; 
     нечастый, незваный 
Посетитель для третьей (согласно 
     журналам) жены, – 
Если только такое осталось – то стоит 
     ли сил и стараний? 
Извини. Вслух такое выспрашивать мы не 
     должны. 
  
Ничего не успел ты присвоить и тиснуть 
     в своё завещание 
Под луною, дрожащей и крупной над серым 
     театром: 
Нос, походка – от папы, остатки 
     прононса, возможно, от няни, 
Вся культура – от школы, плоть – хлеб, 
     а душа – аромат его. 
  
Нежный росчерк – Творца, а не твой – по 
     оркестру, партеру, 
Замирает высоко во сне, перед смертью 
     волнуется снова… 
Ты поймал, ты почувствовал? Стало быть, 
     в силах терпеть, 
Что волна не осталась. И слава 
     <…> – что не остановлена.