Людмила
Шутько

* * *

Окна в девятиэтажке за пятиэтажкой

Далеки и чисты почти так же,

Как звёзды неведомые,

Тёмными путями ведомые.

В проёмах, как в водоёме,

Ходят тёплые волны и

Корабли ныряют носами,

Звёздные корабли...

Может, мы большего не узнаем

О заносимой снами земной любви.

От благодарных потомков

Вас народ не предаёт.

Всё всегда наоборот,

Шиворот-навыворот:

Предаёте вы его.

Вот что можно вам сказать

В оправдание: вниманье!

Вы, естественно, старались,

Но не там, не так и мало.

Я, простите, не шучу.

Если же народу катят

Города, сады и чуда,

То порадуйтесь – и хватит.

Лучше тоже я засну.

Так же как перед собою –

Перед зеркалом и Богом, –

Пред народом нет заслуг.

Осадки

С небесной лестницы винтовой

Сыпались ангелы вниз головой

На город, который был сух, как лист,

Бел, неоплакан, жёлт и чист

И пахнул гарью, а ты дыши.

Влажность не увеличилась. Спасибо.

Музыка сфер

Луны гудели и звякали кольца Юпитеров,

Пропадая в густом смолистом Дону.

Все они чем-то меня обидели,

Все они чем-то – меня одну.

Ультрамариновые, фиолетовые,

Разгораясь по крышам и в поездах...

А я не видела этого,

Не видела никогда, – ах,

Какая тоска и какой монотонный шум!..

Зато я, наверное, это пишу.

Кино

Здравствуй. Я больше не вижу тебя,

То есть могу говорить о тебе,

Но не хочу «о тебе», а с тобой

Не получается. Дрели гремят

В дикую полночь. Снежинки летят

С веток на лестницу и сквозь неё,

С крыши сквозь лестницу подле меня:

Здравствуй, печаль. Извини, дальний путь,

Но обязательно что-то пиши,

А непонятно – зачем и кому.

Если б машины летали,
то не было бы столкновений и пробок

Сидели в пробке, постигали дао.

Смотрели в небеса над городами.

Не нервничали. Ждали. Дождались,

Что счастливы – не чувствую, но знаю.

Я что-то видела. Я увядаю.

В девятых этажах искрится высь.

Я говорю неискренне и тихо.

Мне не хватает воздуха и тех, кто

Способен тоже что-то разглядеть

И по губам под стёклами запомнить.

Здесь нет людей. Машины всё заполнят.

И с ними мы сидим в одной беде.

Мы смотрим в стену, но не станем твёрже.

И в небо смотрим, но и выше тоже.

Мы живы. Жизнедеятельность есть

Процесс, который отравил округу.

Что мы оставим детям или другу?

И вот кого нам не хватало здесь.

И вся-то проблема

На больших планетах

С большою орбитой

Столько-то лет – лето,

Столько-то лет зимою укрыто,

Не гаснут ёлки.

Так у стольких

Поколений

Не было уже юношеских заблуждений

И девических очарований.

От звёздочек неотличимы,

Над детьми в дыме,

Над отцами в тумане

Ходят те планеты, уж тесно над землёй,

И все мы будем из них на одной.

Семейная хроника

От детей требуется тишина.

Внуки уже не мешают нам.

Правнуки не задевают нас,

Переводя в другую тональность

Бестактный разговор

О том, что не наше дело.

А какая была бы – я так надеялась –

Хорошая кафка, большой и народный хор…

Но тем, кому требуется тишина,

Для бессмертия как бы и не нужна

Слабая детская помощь.

Мы на свете

С тобою бессмертны,

Ты помнишь?

Бледному юноше

Не учись у книжек, ученик:

Есть же у тебя родные тоже?

А молись за мёртвых и живых,

Потому что ты им не поможешь.

Страх, тоска и холод в небесе,

Человеческая боль и холод.

До чего же мы слепые все,

Даже те, кого с тобой проходят.

Хочешь написать, читал с трудом,

Жаль расстаться, стыдно разбираться…

Кисть руки в манжетке и с пером –

Это символ сестринства и братства.

Развивающее общение

Молчи, не перебей ребёнку сон.

Чего нет глубже – то и знает он:

Как быть, но почему не быть нельзя.

Что мудрость нужно вспомнить и ответить,

Он, может быть, ответит, что не знал,

Но только глубже сон от этого.

Отсюда через жизнь я пронесу:

Она – не смерть – у нас подобна сну.

Как ты сосредоточился? – Не помню.

А вот побудка резкая, как боль.

Но если сон – не всё равно ль,

Когда предстать очам детей духовным?

Оптимизм

Жить на свете хорошо, только очень плохо.

            Я хотела бы, но не хочу.

Молодые и здоровые дебилы

            Верлибром пишут потому,

                        Что не могут по-другому,

                                   Жалуются потому же, что дебилы.

Значит, я уже,

            Наверно, очень тоже

                        Здоровая и молодая.

А надо, чтобы всё было как надо,

            Тогда всё и будет.

Солнышко солнцестояния

На зелёном белое,

Чудо на листве,

В чудесах перила,

В щелях волшебство.

Да, мы не заслуживаем

Ни снега, ни света,

Ни нежности завьюженной,

Но живой –

Ничего.

А может быть, я не заслуживаю.

И вот я говорю:

Спаси вас Бог за всё,

Прости вас Бог за всё –

За тепло и свет.

Спать пора, зеваю – пар,

Много новых лет.

Сколько бы кто ни жил,

Сколько б ни смеялся –

Всё нежней и ниже,

Всё более ясно

Снег, не первый в мире,

Не последний на деревне,

Снисходит так мило

До домов-деревьев.

Сколько бы – а только

Он бы не кончился.

А в домах потёки

И света источники.

Смотри и выше

Правда валяется по земле.

Мимо Сальери идёт-поёт.

В этом, заметь,

Тоже такой тонкий расчёт.

Любовь к жизни

Всегда пожалуйста, что я.

Всем на здоровьице, что есть.

Короче, вечно я и есть.

Бессмертно буду – это я.

Ведь я не обременена

Усталостью от знания.

Я забываю имена –

Прости меня заранее,

Спасибо, до свидания.

Мне столько предстоит сейчас

Восторженных открытий –

По десять и по сорок раз

Одно и то же постоянно.

Я смерти только и боюсь,

Неблагодарность не люблю,

И в задохнувшуюся тьму,

Где всякий мусор по двору,

Кому я только голошу –

Неведомо кому, –

Что я, что именно всегда.

И всё равно там небо

Мы пассажиры на буксире – я за ручку за тобой,

И проплывали тополя над нами,

А голубизна останется за ними

Неколебимо голубой.

Как прорези небес во фреске Ренессанса.

Нельзя меня ругать, пугать нельзя,

Что не поспешна за тобой,

Что мало я подвижна и шумлива

И туго составляю фразы,

А прежде находила их на диво.

Ничто так не сближало нас,

Как солнце косое под покровом тучи –

Ужели через полчаса всё так поздно и темно?

И нет в смешении стихий точнее и лучше

Символа, что примиришься ты со мной.

Не моментально, но.

Наследие

Я достану из тумбочки денежку –

Вы бы плиточкой мне залепили

Воду и водоотведение.

Будет краник мой – рог изобилия

И родник из пустынной скалы,

Скалы одиночества.

Никогда не прорвёт и не кончится.

Вот спасибо и слава! А люди скоты.

А ещё доложу я денежку

И повыше руки воздену,

Две руки задеру, взлетая,

Чтоб одели меня в одежду,

Элегантную, повседневную,

Обозначив объём и талию.

Буду я как ангел и куколка,

У которой подол и туловко

Из единой да всё из наволоки.

Бестелесна, бессмертна буду.

А вы меня не оплакивали бы,

Покрывалом накрыв погрудно.

В самом деле же лучше истратить

Эту бедную денежку,

Чем Чубайсу ее оставить,

Обольстившись надеждою.

* * *

Снег летит мне в глаза,

Воздавая по слезам

Сторицей,

Когда в раю не спится.

Пожелание и поручение

Дивный, горький аромат и хвою

Ты рассей по моему покою,

Ёлка, дорогая к нужной дате.

Я тянусь и таю в аромате.

Без усилий рук моих и ветра

Ты взлети, снежинка, на два метра

От балкона в неохватный космос,

Там живи, вращайся и знакомься.

В Спасских башен гуле и свеченье

Пожелания и порученья

Так вот я забавно раздавала

И уже к апрелю забывала.

А теперь я вспомню и не скрою:

Только жить и, может быть, здоровья

Всем – снежинкам, ёлкам, кошкам, звёздам.

Потому что это очень просто.

Зимние ночи

Вот уже и огоньки:

Телевизор, газ и ёлка.

Ждали вечера недолго,

А работать не гони.

Приюти и приучи

По накатанной ведомых,

Школа – продолженье дома,

Белые лучи в ночи,

Знания дневного свет.

Больше нечего ответить.

Страшно не учиться детям:

Будет завтра или нет?

Нет, ни заревам, ни тьме

Не подняться – я сказала –

К этим зданьям от вокзала.

Только серая метель

Увлажнит и унесёт

Стены по куску извёстки.

Встретимся на перекрёстке

И простимся наперёд.