* * *
Начинается дождь, а потом начинается осень.
Ты сегодня бледна. Настроение плакать и спать.
Сон уткнётся в ладонь влажным носом с покорностью пёсьей
И свернётся в ногах, если пустишь его на кровать.
Золотистая даль в тишину выдыхает туманы,
И как будто повис в невесомости всякий предмет.
Ты, конечно, права: Бог творит чудеса на piano*
И обычную грусть превращает в задумчивый свет.
Это с клавиш дождя на листву осыпаются капли,
И звенящая дрожь пробегает над сном мотылька.
И летит, и летит сквозь столетья осенний кораблик –
Слышишь: звёзды поют и качают его на руках.
___
*piano – итальянский музыкальный термин,
означающий «тихо», и название
одной из педалей фортепьяно.
Выражение «играть на piano»
означает «играть (исполнять) тихо».
* * *
И в сотах сна, и в мире странном
Огня осеннего исход
Тревожит призраком туманным
И в путь таинственный зовёт.
Кто – человек? Какою силой
Простая мысль наделена?
Какой водой тебя крестила
Рука седого колдуна?
В неясной грусти нет ответа, –
Одно дрожание струны,
Былыми чарами задетой,
И свет пасхальный старины.
Как прежде – росстань и дорога.
Мелькают дни под каблуком.
И снится: матушка у стога
Стоит в платочке голубом.
* * *
Горят фонари, и не слышно,
Как сумрак пробрался в квартал,
Бродил по темнеющим крышам,
Неспящие окна считал.
Холодные влажные листья
Сложил ночевать на скамьи
И спрятал дрожащие выси
В землистые лапы свои;
Как будто один виноватый,
Что – поздняя осень и мзга,
И звёздные координаты
Спеша проскочили снега;
Что он – повторение дыма,
Он – между, он – через и сквозь –
Как свет, проплывающий мимо,
Чьё сердце о тьму обожглось.
* * *
Тепло и свет – от края и до края.
Пером волшебным солнце провело.
Я поняла: так осень умирает –
Спокойно, сокровенно и светло.
Замедленная тень парящей птицы
Над вековой заставою дубов...
Так хорошо, так никогда не снится,
Как в позднюю и в первую любовь.
И всё к нам возвращается иначе –
Не можем мы с тобой предугадать.
А осень так светло и нежно плачет,
Как будто ей и в смерти благодать.
* * *
В обед светло, и небо не струится
По окнам, по дорогам, по щекам,
И капель счёт сошёл на единицы,
Как будто лень чинить часовщикам
Поломку механизма мирозданья, –
Их сон послеобеденный глубок
Над маленькой осенней глухоманью,
И, кажется, ещё один зевок,
И ты заснёшь за ними, словно стебель,
Забывший и о зле, и о добре.
Но ты идёшь, и Бог идёт на небе.
И первый снег ласкается к тебе.
Радость-яблоня
1
Лучисто. Прозрачно. И весело.
Раскинуть бы руки да – вверх!
За край, за туманное месиво,
И – снова прижаться к траве,
Где чуткая тень голубиная
Воркует над сонной землёй,
И бродит Господь за рябинами
В крестьянской рубахе простой.
Всё было, а что-то не сбудется –
Постой, помолчи и забудь.
Смотри, как в небесное устьице
Спокойно относит избу;
Качает над стылыми вербами
Молочных дымов лепестки,
И сыплет снежинками первыми
На гладь потемневшей реки.
2
Говорили, что скоро зима –
До того тяжело и уныло.
Посмотри: а сегодня дома
Золотою волной окатило.
Так бывает на праздник святой,
Если там, за невидимой гранью,
Зацвела, зазвенела листвой
Радость-яблоня над иорданью,
И на дно человечьей реки
Опустились весенние тени,
Оставляя свои огоньки
В небесах возле каждой ступени.
Я и Кафка
сумерки. снег. и Вечность,
глядящая в никуда.
вечер идёт по встречной,
бедный смешной чудак.
снег ... и всё вместе взято,
стекаясь в единый миг,
где, без одной десятой,
чей-то и я двойник.
люди снуют по лавкам,
по сумеркам взад-вперёд.
вечно голодный, Кафка
смерти уже не ждёт.
там, далеко, где верба
тиха посреди снегов,
твердь переходит в небо,
в эхо твоих шагов.
* * *
Мерцают камни влажной мостовой,
И Млечный Путь стал улицей Молочной,
И долгий дождь, надёжный спутник мой,
Зовёт сыграть на флейте водосточной
Туда, где вёз трамвай за медяки,
И мост Литейный глох от звездопада;
Где шаг чеканил вдоль Невы-реки
Тринадцатый апостол Петрограда;
Где прошлое поныне смотрит вслед
Глазами непрощающего Блока,
И гаснет у аптек фонарный свет:
Бездумно.
Безысходно.
Одиноко.
* * *
В бреду осеннего похмелья,
Когда – затягивает мглой,
Пойдёшь за эхом, за метелью,
За равнодушною толпой,
Где всё равно, куда податься
В тумане мировых идей,
И общность бед рождает братство
Не посмеявшихся над ней:
Тому, кто вырос в гуще века,
Близка таинственная связь
Меж тем, что зиждет человека
И – разрушает, устыдясь.
Колышется тихое поле
1
Нежно прозрачная даль сине-звонкая.
Мягкие локоны – солнечный дым.
Долгой дорогой летит за избёнками
Возглас прощальный годам золотым.
Пыль собирается на подоконнике,
Тени становятся в полдень легки,
И с паутинкою жалобно тоненькой
В маминой вазе грустят васильки:
Что ж вы надежды напрасно роняете
Над позабытою стопкою книг?
Это случайно вспорхнула из памяти
Юность моя на лазоревый миг.
2
Грозы далёкие раскаты,
Вечерний чай и птичья трель,
И вздох с оттенком горьковатым
Давно оставленных земель,
Чьи дни тихи и невесомы:
Они плывут – ещё во сне –
По переулку золотому
В полупрозрачной вышине,
А я смотрю вослед их стае,
Скользящей в грозовой прибой,
Где всё, что – свет, не исчезает
И вновь окажется со мной.
3
Колышется тихое поле.
И, тень уронив на овёс,
Целует кресты колоколен
Закат, посветлевший от слёз.
И смотрит высокое небо
Простором, где места не жаль.
И нет ничего – только небыль,
И беглого счастья печаль.
© Любовь Берёзкина, 2018–2019.
© 45-я параллель, 2020.