* * *
...Я читаю стихи драконам...
Н.С. Гумилёв
Я выучил язык драконий
Не по углам библиотек.
Меня носил в сухой ладони
Веками странствующий снег.
И я летал во мгле и в стуже
Сквозь чары снов и колдовства
В миры, где свет зари жемчужный,
И невесомы острова.
Я прятал в угол подоконный
Голубоглазые цветы
С полян, где белые драконы
Дышали дымом золотым.
И выходил, глядел подолгу,
Подняв – от ветра – воротник,
Как пробирался по просёлку,
Гремя бортами, грузовик.
* * *
Пустые дни. И не поймёшь,
О чём их шёпот еле слышный,
О чём их сон, о чём их дрожь
И мглой окутанные крыши.
Не говори, что я погиб
И предпочёл их зелье свету,
Что на изгибах звёздных рыб
Учился тёмному завету.
Я сын осеннего огня,
И не смотри, мой друг, с укором –
Он сам исходит из меня,
Роняя облако на город.
* * *
Мне сегодня радостно и просто,
Не пророчит в сердце полутьма.
Вышел я не мытарь, не апостол –
Вышла путь-дорога да сума.
Не влечёт ни к подвигу, ни к битве –
Мне бы кров в родимой стороне,
Чтобы кто-то в церкви на молитве
Вспоминал и плакал обо мне.
* * *
Наступает особое время
Неизвестности после и до.
Мы – замёрзшие дети, деревья:
Я без листьев, а вы – без пальто.
Мы плохие друзья по несчастью:
Вы святые, а я – лиходей.
Оттого ли значительной частью
Я не верю в хороших людей?
Что ж такое? Молчу, виноватый,
Оставаясь преступным собой –
Я развеял по ветру возвраты,
Опрокинул осенний настой.
Я пришёл разделить по живому
Дождь и вьюгу, огонь и свечу.
И – ветвями вычерпывать омут,
И грустить по родному плечу.
* * *
Темно с утра. Дни пожелтели.
Мне снился шёпот лунных трав,
И ты – обнявшая в постели –
Парила, крылья распростав
В лучах прозрачного покоя,
Где нет небес и нет земли,
И трав волнение морское
Далёко мысли отнесли.
И я тянул к тебе летящей
И взгляд, и руки, и мольбу.
Казалось, я полбездны защу
И сил на бездну наскребу,
Где свет и тьма сгустились в миге,
И смерть тобой побеждена
Одной любовью. Вне религий!
На все святые времена.
И ничего не нужно вовсе –
Пока ты спишь, и сумрак тих,
Смотреть, как пролетает осень
На крыльях трепетных твоих.
* * *
Ночным покоем сумрак дышит,
И осторожно, чуть слышны,
Ложатся нити полустиший
На безмятежность тишины;
В ней каждый вздох окутан тайной,
Ведущей в сердце разговор,
И с лёгкостью необычайной
Слова сплетаются в узор,
Где лунных гуслей переливы,
И нежный клёкот летних снов,
И взор – по-новому счастливый –
Поверх времён и адресов.
* * *
Я жду прихода темноты
Не потому, что свет наскучил,
Но только в ней сплелись цветы
Несуществующих созвучий.
Смотри и слушай. Но не рви,
Не тронь таинственные стебли.
В переполняющей любви
Их сердце кроткое колеблет.
И ты не замечаешь сам,
Что уплываешь вслед за ними,
И непонятная слеза
Скользит на звёздный вещий иней,
Где музыка, войдя в слова,
Вдруг опадает лепестками
На всё, что прежде ты сорвал
Рассудком, речью и перстами.
* * *
Ещё стихами околдован,
Я – слабый шёпот их зеркал.
Я не украл у них ни слова, –
Свои слова им раздавал.
Не вырастал угрюмой тенью
За незнакомою спиной.
Не выходил, сражённый ленью,
Один, без книжки записной.
Я верю в них! Я счастлив ими,
Начавший с чи́стого листа.
И если б я стихам дал имя –
Одно достойно: Красота!
* * *
Заходи, я окно приоткрою –
Посиди, покури, пореви.
Отчего золотою порою
Сердце ищет приметы любви?..
Ты сегодня так снежно печален,
Свет небесный и в чём-то земной –
Поколдуй над лесными свечами,
Чтоб зима не примчалась за мной.
Чтоб ночами разлука не грызла
Исчезающий лунный сухарь,
И не прятал бессмысленно числа
Под вчерашние листья фонарь.
* * *
Какое-то нежное чудо
Дышало с утра в синеву,
И радость пришла ниоткуда,
И я ощутил, что живу.
Но золото осени ранней
Достанется снова не мне,
Хранящему солнце в герани
На запотевшем окне.
Я в ласковой комнатной чаще
Цветам улыбаюсь один
И радуюсь дням предстоящим,
Забыв, что нельзя – без причин.
* * *
Настала осень всё равно.
С утра заладил дождик мелкий.
И я болел, смотрел в окно,
И мыл вчерашние тарелки.
Потом пил чай, и кутал в плед
Слегка приподнятые плечи,
И зажигал повсюду свет,
Пытаясь внешней тьме перечить.
Садился снова у окна
И ждал. Как будто я не знаю,
Что, не тобою зажжена,
Печальна сказка золотая.
* * *
Я увидел волшебные нити
Серебристого сна паутин
И шепнул им, осенним: «Летите!
Я привык, что останусь один».
Улетайте, прощаясь над полем
Миллионами солнечных крыл.
Разве счастье бывает в неволе, –
Чтобы кто-то жалел и любил?
А пока – безмятежно любуюсь,
Как волнение нежных сетей
Невесомую сень золотую
Окрыляет свободой своей.
* * *
Я стал, тебе в угоду, странным, –
Уже не я, ещё не ты.
Но как горят над полустанком
Мои далёкие мечты!
И снова чёрные откосы
Уходят в ночь до самых звёзд.
И – бесконечные вопросы
В огне, мятущемся врасхлёст.
* * *
От тебя ухожу поутру
В золотые лесные туманы,
И когда в самом деле умру,
Я дыханием осени стану.
Не жалей и молитв не ищи, –
Не сурова к поэту могила,
Если пламя осенней свечи,
Как родного, его отмолило.
* * *
Проснулся в семь. Тяжёл и пуст.
В глазах усталость и упрямство,
Печаль невысказанных чувств,
И той печали постоянство.
Дымилось утро белизной,
И сквозь туман, депешей свыше,
Ласкался шелест неземной, –
Я плащ надел и вышел.
Трудилось пламя фонарей.
Толкалась мгла, косясь угрюмо.
И пар вздымался из ноздрей
Без напряжения и шума.
А позади, прожжён и ветх,
Будил подъезды цвета сливы
Какой-то незнакомый свет,
Архи мучительно-счастливый.
* * *
Тает в дымке разбуженный город.
Акварели на мокром стекле.
Я сегодня тоской не заколот,
И поэтому жить веселей.
Снова солнце на клёне трепещет,
Отдыхая от жёстких ветров,
И родное курлыканье женщин
Провожает детей со дворов.
Юный день широченно шагает,
Нарушая задумчивость крыш,
И – встречает планета другая,
Или это не ты говоришь.
* * *
Вчера умчались пасмурные лики.
В церквах порозовели образа,
И небосвод с оттенком земляники
Безоблачно смотрел в мои глаза.
И я раскрылся весь ему навстречу,
Мы стали: глубина под глубиной.
Как я жалел, что не очеловечить
Всю красоту, увиденную мной!
Что не она мой двигатель обычно,
А варварство дремучее родней,
И свет невыразимо земляничный
Останется – как сердце – только с ней.
* * *
Я всю ночь просидел на качели
В заколдованном старом саду.
Небеса надо мною мрачнели,
И звезда провожала звезду.
Но я слышал – и это не шутка! –
Серебристо поёт соловей.
Отчего же так тихо и жутко
В наклонённой моей голове?
Или сердце с рассудком в раздоре?
Или чары сильнее молитв?
Кот-Баюн не сидит на заборе?
Чудо-Юдо у ног не храпит?..
Но одно безошибочно знаю:
Не во сне, а со мной наяву
Расплеталась коса золотая,
И ложился туман к рукаву.
* * *
Через долгие смутные годы
Я в невидимой ладанке нёс
Безначальность ребячьей свободы
И загадочность девичьих кос;
Эти избы глуши темноглазой,
И пугливую чуткую тишь,
И рассветные проводы сказок,
И в серебряных нитях камыш.
Нет прохода в моё Лукоморье,
Где во сне зачарованных вод,
За дремучей, бескрайнею болью,
Белоснежная песня плывёт.
Тонет время в багровом тумане,
Но в разлуке, не знающей лет,
Лебединым крылом обнимает
Из невидимой ладанки свет.
* * *
Мне бы длинной строкой рассказать, как сгорают желания.
Мне бы верить с нуля, что живу не такой же как все;
Что из облака я, и живых шестерней дребезжание
Не начнёт доставать в постаревшем моём колесе.
Я хотел бы слова, что потратил на ветер немерено,
Обменять на одно запоздалое: «Мам, я пришёл!» ...
Не терять высоту, как мечтатель, в мечте разуверенный,
А терять – ну, тогда не хватать через раз валидол.
Но приходит пора звездопада на стёкла очечные;
И, срываясь в любовь, – опасаться простых сквозняков;
Без оглядки идти по дороге в знакомое Вечное,
На остывшей Земле оставляя её знатоков.
Слышишь, ветры в ночи собираются в стаи осенние.
Шепчет свет заклинания над облетевшей листвой.
До свиданья, мой друг! Всё останется без изменения
За последней моей покорённой земной высотой.
Тени
... Как первая ладья из чрева океана,
Как жертвенный кувшин выходит из кургана,
Так я по лестнице взойду на ту ступень,
Где будет ждать меня твоя живая тень...
Арсений Тарковский
* * *
Сплошная глубокая осень.
Войди в темноту и тони,
Смотри, как волнами относит
Мечты в золотистой тени.
И слушай, как часто и звонко
Встречаются капли с водой,
Стучится о берег лодчонка,
И песни поёт водяной;
Как лёд, не спеша, нарастает,
Как падает снег в полынью,
И плещет ладошка простая
Со смехом темницу мою.
И два замечательных глаза
Глядят на меня через лёд
С печалью царевны из сказок,
Которая чуда не ждёт.
* * *
Я сумерек случайный пассажир.
Куда несёшь, серебряная жила?
Но, если я – тень прошлого, скажи,
Ужель оно моею тенью было?
И так же одинокие огни
Прохожего нечаянно слепили.
И кто-то повторял слова мои
И мною становился без усилий.
* * *
Глубоко под листвой и садами
Дремлет холода звёздная нить,
И придётся с дождём и дымами
На одном языке говорить.
И доказывать им теоремы,
И решаться на радость при них,
Словно горько любить хризантемы
Это счастье, родней остальных;
Окунаться в зелёные тени,
И подолгу сидеть у пруда,
Где из тысячи разных значений
Выбирает – простое вода.
* * *
Я тоже стану тенью тусклой тени,
В которую случайно облечён,
Спасённый от своих стихотворений
В небесные обители письмён.
Вернусь, мечтатель первый и последний,
Но будет ли мне дверь отворена?
А что, когда пустынный звёздный ледник
И есть моя заветная страна?
И я паду, бессвязно умоляя
Вернуть мне эту тень и эту тьму,
Где старится застройка заводская
И с ней пустырь, не нужный никому,
Давно покрытый мёртвою водою
И дымом проезжающих машин,
Но я найду, – я заново открою,
Как истину, свой «жертвенный кувшин».
* * *
И я поднимаюсь
На эту ступень,
Где песнь колдовская
Заполнила тень,
И звёздные корни
Искусно сплелись
В серебряном тёрне,
Венчающем высь, –
Собрать воедино
В начало всему
И свет лебединый,
И зимнюю тьму,
Вершины, и бездну,
Молчание, крик,
И даль, где исчезну,
И дом, где возник,
Для снов родниковых
Неведомых звёзд,
И – каждого слова,
Что я произнёс.
© Любовь Берёзкина, 2017.
© 45 параллель, 2019.