Лора Рукан

Лора Рукан

Золотое сечение № 28 (556) от 1 октября 2021 года

Река судьбы становится глубокой

Nevermore

 

Мне этот сплин давно знаком,

Его тиски.

Я закажу в кафе ночном

Бокал тоски.

 

Не разделить её ни с кем.

Который год

Мне старый ворон Невермор

Спать не даёт.

 

Он выдуман Эдгаром По,

Но снится мне.

И он кричит мне «Никогда»

В тревожном сне.

 

И это слово для меня –

Дурная весть.

Есть бездна в этом «Никогда»

И тайна есть.

 

Течёт по венам сладкий яд,

Дурманит кровь.

Я узнаю тебя, печаль,

Твой вечный зов!

 

Цыганка

 

Блистали молнии меж туч

Той поздней ночью.

Цыганка на мою ладонь

Глядела молча.

 

Она читала жизнь мою,

Вникая в знаки.

Вставали римляне за ней

И гето-даки.

 

Безумец, грешник и святой

За ней вставали,

И тополя с их наготой,

Что снега ждали.

 

Она глядела на ладонь

С улыбкой странной.

Как будто видела на ней

Моря и страны.

 

В её глазах была тоска

Глухонемая,

И та любовь, что в нас горит,

Не угасая.

 

Не замечала я грозу

Той давней ночью...

Цыганка на мою ладонь

Глядела молча.

 

Как я живу

 

На твой вопрос «Как ты живёшь?»

Не дам ответ.

Жизнь – тайна тайн, и снег, и дождь,

И лунный свет,

Созвездий жёлтые поля,

Их огоньки,

И одиночество души,

И тупики.

Не спрашивай «Как ты живёшь?»

У гроз и бурь.

Мой день то чёрен, как смола,

То как лазурь.

Взметнётся в сердце вдруг огонь

И обожжёт.

И меланхолии потом

Придёт черёд.

Не спрашивай, как я живу –

Паденье, взлёт...

На бездну под собой гляжу.

Она влечёт.

Плыву по времени волнам

Куда хочу.

Ответит ветер за меня -

Я промолчу.

 

Старое кафе

 

В загадочной стране Эдгара По,

Где чёрный ворон гибель предрекает,

Читает молодой поэт Рембо

И от восторга слёзы утирает.

 

Увиты стены старого кафе

Седым плющом, и поросли травою.

Здесь ностальгия, чуждая толпе,

Сливается с богемою хмельною.

 

Здесь царствуют экстаз и красота.

Здесь встречи мимолётны и фатальны.

И здесь стихи читаются с листа

В зеркальном антураже инфернальном.

 

В мерцании притушенных огней

Здесь кто-то пишет повесть на манжетах.

И Новый Данте в обществе теней

Любимой посвящает цикл сонетов.

 

И отпивая терпкое вино,

Похожее на горькую отраву,

Поэт вдыхает аромат времён

И дразнит переменчивую славу.

 

Рембо - его приятель и кумир.

И пьёт он из хрустального бокала

Мир гениальных строф – манящий мир

Из слов и чувств высокого накала.

 

Amavoamor

 

Волна ностальгии брала меня в плен.

И память в душе разжигала костёр.

И голосом женским мне кто-то напел:

– Amavoamor, amavoamor...

 

Казалось, что небо купалось в слезах.

И ветер срывался с заснеженных гор.

И нежность рождалась на чьих-то устах:

– Amavoamor, amavoamor...

 

Любила... И помню, плыла по реке

Сердечного трепета в серый туман.

И слышалось мне на чужом языке:

– Amavoamor, – как лекарство от ран.

 

Плыла по реке в те далёкие дни,

Когда ворожеей была мне судьба.

Мне голос шептал: позабудь, отдохни…

Amavoamor – я любила тебя.

 

Волна ностальгии несла меня вдаль.

И был тот мотив как с тобой разговор.

И снова в душе оживала печаль:

Amavoamor, amavoamor.

 

Над морем утрат золотился закат.

И время старело, как стёртый узор.

Волною меня откатило назад:

Amavoamor, amavoamor...

 

Свеча

 

На подоконнике светилась

Свеча забытая одна.

И незаметно золотилась,

В свой чудный мир погружена.

 

И это тихое свеченье

От шумных улиц вдалеке

Молило всех о всепрощеньи

На непонятном языке.

 

Она горела над любовью –

Той, что развеяна была.

Над горем и над суесловьем

Горела скромно - как могла.

 

И верила: кому-то будет

Чуть-чуть светлее и теплей,

Боясь, что ветер мир остудит

И станет на земле темней.

 

Над грустью меркнущих созвездий

Над реками пролитых слёз

Она, горевшая над бездной,

Сияла от избытка грёз.

 

Мне жаль

 

Мне жаль, что роща детства поредела.

Мне жаль, что меркнут осени огни.

И что сначала, как бы ни хотела,

Мне не прожить отпущенные дни.

 

Мне жаль моих мечтаний бесполезных

И в сердце – нерастраченной любви.

Мне жаль звезды, сверкающей над бездной

Лишь миг один – и гаснущей вдали.

 

Мне жаль, что гнёзда опустели птичьи

И что трава в овраге полегла.

Мне жаль того, что этот день обычный

Особенным я сделать не смогла.

 

Мне жаль, что старых я друзей теряю,

Что не вела своим ошибкам счёт,

И что любовь, как девочка чужая,

Обиженная плачет у ворот.

 

Река судьбы становится глубокой.

Всё выше волны, тесно в русле ей.

И жаль, что не вернуться мне к истоку

На беззащитной лодочке моей.

 

Старый парк

 

Цветы в осеннем парке восковые –

Их лепестков коснулась желтизна.

И горьковатый ветер ностальгии.

И дымка летаргического сна.

 

Скрипач порой играет здесь сонаты,

Пронизанные грустью вечеров.

И в воздухе витают ароматы

Изысканных, из прошлого, духов.

 

От них полузабытой жизнью веет.

Они, как листья палые, кружат,

Как птицы, что летать ещё умеют,

Но крылья их беспомощно дрожат.

 

Холодновато в старом парке этом,

Где память вьётся по стволам плющом,

Где бродят по дорожкам силуэты,

В которых мы любимых узнаем.

 

И всё же как он молодо и страстно

Стремится к небу в отраженьях звёзд!

Ведь время всемогущее не властно

Над тем, что из эфира и из грёз.

 

Лунной дорожкой

 

Лунной дорожкой во тьме

Память легла.

Не просыпайся, душа,

Спи как спала.

 

Жизни туман золотой,

Тающий путь...

Всё, что любила ты здесь,

Всё позабудь.

 

Этот блуждающий свет,

Ночи тепло –

Всё позабудь, чего нет,

Всё, что влекло.

 

Не возвращайся в те дни

В дымке утрат.

Старые раны твои

Так же болят.

 

Юный восторг позабудь,

Трепет, полёт...

Высохли травы твои.

Осень идёт.

 

Где породивший тебя

Огненный вал?

Нежность и дикость твою

Он отобрал.

 

Что тебе грезится там,

В блеске луны?

Чьим ты внимаешь словам

Средь тишины?

 

Перевела с румынского Любовь Фельдшер