Леопольд
Эпштейн

Памяти N.N.

Он жив пока, но умер для меня. 
Я в нём любил горячность и свободу 
Суждения. Способность видеть с ходу 
Задачу в целом. Чистоту огня, 
Которым он испытывал на вшивость 
Любую мысль – чужую и свою, 
Его неприспособленность к вранью, 
Что, вопреки желанию, светилась 
Подобно нимбу. Лысина – его 
(по странности какой-то) молодила. 
Он был похож на мамонта, чья сила 
Присутствовала – только и всего – 
Не угрожая. Человек прямой, 
Он резал правду-матку, но без злобы, 
И то не обижало, что могло бы 
Обидеть насмерть. Помню, я домой 
Подбрасывал его. Был май. Сиренью 
Блаженно пахло. Он сказал тогда, 
Что наша воля быть должна тверда 
Для противленья – да! – непротивленью. 
Он был мыслитель. У него в мозгу 
Мысль поднималась тестом многослойным. 
Он был борец. И больше о покойном 
Я ничего добавить не могу.