Леонид Поторак

Леонид Поторак

Четвёртое измерение № 1 (601) от 1 января 2023 года

И жёлтый свет, и тонкий круг

Интродукция

 

Я выхожу на балкон посмотреть на град.

Рамы скрипят.

Чёрную мельницу вертит вечерний гром.

Что-то изменится, чувствую всем нутром;

В какую ни лезь дыру,

Мы в узелке у грядущего, на ветру.

Это не буря несёт над землёй пыльцу,

Это ты подносишь меня к лицу,

Это лист, предчувствующий глаза.

Позади грозы небесная полоса,

Где золотистою коркой иной земли

Жёлтое слово высветится вдали.

 

Искоростень

 

Теперь хожу и мыслю, сам

Не свой, неясно мне

Зачем я раньше не писал

О голубях в огне.

 

Одиннадцать веков спустя

Не жаль ни тех, ни тех.

Но вы представьте, как летят

До обречённых стрех.

 

И не равно ли, чьим трудом

Да в радость чьим богам,

Когда есть голуби с трутом,

Привязанным к ногам.

 

Август

 

Я не сдавался никому,

Помимо августа, пожалуй,

Когда распугивает тьму

Вечерний гром над гаражами,

 

Когда гроза рождает вдруг

Не застланную мглой полоску

И жёлтый свет, и тонкий круг

От чашки на столовых досках.

 

И вечером, и вообще –

Я в августе всё время вижу

Движенье тайное вещей,

В иные месяцы недвижных,

 

И жёлтый свет, и тонкий круг

От чашки на столе дощатом,

Как будто от тебя, мой друг,

Мне сообщаются закатом.

 

Как будто из иного дня,

Когда, не встретившись с тобою,

Я шёл, и с яблонь на меня

Сходило пламя золотое;

 

И оттого, что я горю,

Я так же тайно торжествую,

Как будто этим я дарю

Тебе, далёкой, жизнь иную.

 

Когда-нибудь в час труб и крыл

Воздастся, может быть, сполна мне

За то, что музыку любил

И вещи называл словами,

 

И, может быть, заметит внук,

Меня ворочая под лупой,

Тот жёлтый свет и тонкий круг

От чашки на дощечке грубой.

 

Но ты храни меня, храни,

Сама не ведая об этом,

За эти медленные дни

На медленном исходе лета,

 

За жёлтый свет и тонкий круг

От чашки на доске неровной.

Не выпускай меня из рук,

Мой ангел неправдоподобный!

 

* * *

 

В нашем доме нет огня

Ходят кони сквозь меня

На распахнутом балконе

Сплю с полночи до полдня

На балконе ходят кони

Лунным стременем звеня

 

Завтра встретимся с женой

Кто-то есть в ночи живой

В тёмных призраках растений

Ходят кони под луной

Завтра будет день осенний

День овсяный

день ржаной

 

* * *

 

Затем октябрь и вписан в год,

Чтоб мыслью не пренебречь,

Что будет много плохих работ

И много хороших встреч.

И то луга с голубой росой,

То в огненной охре лес.

Но, в общем, когда-нибудь это всё… –

На то октябрь и есть.

 

Я на балконе. Над ним Борей.

Пахнет едва-едва

Горячей пылью от батарей

И скошенная трава.

И только низко над головой

Несётся звон комарья.

Лети, дорогой. Лети, дорогой.

Теперь это кровь твоя.

 

Старинная песенка

 

А что теперь? теперь Бог весть.

Я раздаю всему помалу.

По слогу нам на вальс и лес,

По слову ветру и каналу.

 

О нет, Борей необорим,

Не удержать ладонь в ладони;

Но если так, то отчего не

Стоять, как дерево, под ним.

 

Пускай летит моя листва,

Вперёд меня бесцельно гибнет,

Но там, где кончатся слова,

Виденье странное возникнет;

 

И в нём надежда, что не зря

Заглядываю в небеса я,

Над пропастию повисая

И с пропастию говоря.

 

* * *

 

Всё утонет в радужном сиянье

День повержен дождь прошёл как год

В ноябре легко попробуй в мае

Я не знаю что произойдёт

 

Жизнь моя ты всюду всюду всюду

Оглянусь а всюду жизнь моя

Облака белеют как посуда

Как бельё сверкают тополя

 

Не во имя больше но во время

В небе проплывают облака

Спи жена не помня и не внемля

Ты не здесь слегка слегка слегка

 

И когда я выйду в тёмный вечер

Изморось дыханьем горяча

Небо надо мной не станет легче

Но прогнётся в области плеча

 

* * *

 

Кода.

Кончается месяц июль,

Достойный вниманья поэта.

Ничто не случайно. Заглянешь за тюль, –

Идёт за приметой примета:

 

Шумит перекличка живого в лесу,

Горячий репейник трепещет,

Паук, между веток застыв на весу,

Плетёт необычные вещи;

 

Чайки с собаками делят эфир;

Трамвай голосит над рекою,

Играя за окнами наших квартир

Немыслимою синевою.

 

За всем этим следует что-то ещё,

Чего-то иного начало.

Вьются над битою алычой

Бабочки адмиралы;

 

К полудню жара заливает большой

Пустырь, где колеблется вереск.

За всем этим следует что-то ещё,

Какой-нибудь август, надеюсь.

 

И даже когда уберут алычу

С дорог специальные люди,

И я на удачной строке замолчу,

Там что-нибудь всё-таки будет,

 

Там что-то останется, Боже ты мой,

Творящий за месяцем месяц, –

Какая-то чёрточка у запятой,

Какой-нибудь август, надеюсь,

 

Какой-нибудь атом, лежащий в пыли,

Незримый, – останется рядом;

Он будет ничем и ни с кем неделим;

Спасибо; мне нравится атом.

 

И вот, начиная примерно с конца

Июля, до берега лета

По всем палисадникам пахнет пыльца

Ни с чем не сравнимого цвета,

 

В траве от неё тяжелеет пчела,

Пчелиную чувствует радость,

Вступая в расцвет своего ремесла, –

Тогда начинается август;

 

И будет трамвай проплывать над рекой,

Пестрящей утиною корью,

В пространстве, заполненном краской такой,

Подобранной в детстве для моря.

 

Ты думаешь, я всё не вытяну нить,

Слова волоча за словами,

Но это моё ремесло шевелит

Моими сухими губами:

 

Мой царь травяной, нам не вечно, звеня,

Тревожить горячие ульи, –

Ты кончишься, август мой, но и меня

Не сможешь оставить в июле;

 

И там оглядишься: иная близка

Пора; и пока мы как будто

Не знаем, – сентябрь основные войска

Подводит на наши редуты.

 

Туман; и собаки над жёлтой листвой;

И чайки с трамваями спорят

В пространстве, заполненном краской такой,

Подобранной в детстве для моря;

 

И мне остаётся не голос, но звон,

С которым, допустим, цикада

Прощается с летом; я счастлив, что он

Не может быть понят превратно;

 

Грячий репей или запах дождя

Из прошлого времени года,

Цветенье, цветенье, но, чуть погодя,

За всем этим следует кода,

 

За всем, мой немыслимый, этим и тем,

Неназванным, месяц мой, дай мне

Закончить, – не здесь ещё, август, но где

Уже не достанет дыханья,

 

Поскольку иначе не встретят конца

Слова, заполняя пустоты,

Здесь хватит,

держащий меня у лица, –

Ты знаешь,

Здесь хватит работы.