Ксения
Август

* * *

Старуха пересчитывает мелочь, 
мелькают серебристые мальки 
в руке её, сухой и онемелой, 
и ветер дорисовывает мелом 
невидимую часть её руки. 
  
Тоской вовнутрь, и прожитым наружу 
надет покой и перешита нудь, 
с изнанки этот день темней и глуше, 
старуха наступает прямо в лужу, 
которую нет сил перешагнуть. 
  
Витрина в распечатанном конверте 
пустого магазина, как листок, 
в осенней, неучтённой летом, смете, 
старуха каждый вечер просит смерти, 
но бог дарует жизнь ей, он жесток. 
  
Прохлада поднимается чуть выше 
стены демисезонного пальто, 
и пояс серебристой нитью вышит. 
Старуха ничего почти не слышит, 
не видит, но не ведает о том. 
  
Ей кажется, что неземные брашна 
несёт она в своей пустой сети, 
которая дрожит, как день вчерашний. 
Старухе почему-то очень страшно 
подъезд свой среди прочих не найти. 
  
Осенний ящик пуст и несгораем, 
в квартире, что не больше шалаша, 
старухе снится сон, что там, за краем 
её страданий, тело умирает, 
и вылетает в форточку душа