Иван
Жданов

Встреча через двадцать лет и два года, или Репортаж о репортаже

Давайте пролистаем календарь в обратную сторону. Тэк-с… это лет на двадцать назад с гаком. И у нас получится 1992 год. А какой у нас сегодня на дворе? Вот то-то. Может быть, для некоторых читателей альманаха это совсем дремучие времена, но для меня и моего сокурсника по ВГИКу Сергея Сутулова то событие помнится как сегодня. (Прошу прощения у постоянных читателей «45», но для тех, кто впервые попал на наш сайт, хочу пояснить, что в те годы Серёжа ещё не был Сутуловым-Катериничем, а как главный редактор возглавлял печатный ежемесячник «45-я параллель»). А в общем-то, не произошло ничего особенного: нас пригласил в гости замечательный писатель, драматург Николай Космин. А кто его знает, кто о нём что-нибудь слышал? Вряд ли многие. Только специалисты, театральные критики. Например, Михаил Швыдкой, который в то время работал главным редактором журнала «Театр» и опубликовал в нём три пьесы Николая. Но и мы, в «Сорок пятой», тоже не лыком были шиты: напечатали четыре его постановки для театра и несколько рассказов.

И вот, в квартире Космина нас ожидал сюрприз: Николай пригласил к себе поэта Ивана Жданова. Надо ли объяснять, что это за человек? Те, кто учились в современной школе и у кого были классные учителя-словесники, конечно, изучали его творчество, так как поэзия Жданова входит в учебную программу. Да что там говорить, когда сегодня его стихи переведены, почитай, на 30 языков. Но и в те годы многие ценители поэзии знали стихи Ивана, радуясь появлению и новых публикаций в журналах, и новых фирменных сборников.

Цитирую небольшой фрагмент из книги Сергея Чупринина «Русская литература сегодня: Жизнь по понятиям» (Москва, ВРЕМЯ, 2007):

МЕТАМЕТАФОРИЗМ, МЕТАРЕАЛИЗМ

от греч. meta – после, за, через и metaphora – перенос.

Оба термина возникли почти одновременно и для обозначения одного и того же явления. О метаметафоре впервые упомянул Константин Кедров в послесловии к поэме Алексея Парщикова «Новогодние строчки» (журнал «Литературная учёба», 1984, № 1), и примерно тогда же Михаил Эпштейн запустил в обращение – вначале устное – понятие метареализма, предлагая его как ключ к пониманию поэтики Александра Ерёменко, Ивана Жданова и всё того же Алексея Парщикова. Позднее к этому кругу стихотворцев были причислены также Илья Кутик, Елена Кацюба, Сергей Соловьёв, Людмила Ходынская, Татьяна Щербина, Марк Шатуновский и сам Константин Кедров, что, по мнению некоторых критиков, размыло строгие границы школы.

А это явление с самого начала действительно было заявлено как школа – с фиксированным перечнем участников, набором обязательных для каждого из них характеристик и чётким распределением ролей: «Мы, – вспоминает А. Парщиков, – просто писали, а критики ходили вокруг нас и классифицировали, как Дарвин или Линней каких-нибудь насекомых». Моментом кристаллизации школы стал – ещё до появления терминов – поэтический вечер в декабре 1979 года, собравший будущих метареалистов в Центральном доме работников искусств. Совместные публичные выступления продолжились, а после создания в 1987 году альтернативного литературного клуба «Поэзия» стали регулярными. За ними последовали первые публикации, а в печати заговорили о «сложной» поэзии (см. статью С. Чупринина «Что за сложностью?…», открывшую дискуссию об этих поэтах на страницах «Литературной газеты»). И, оглядываясь назад, можно заметить, что визитной карточкой школы в самом деле явилась «сложность», точнее, преднамеренная затемнённость смысла, достигавшаяся заменой логики на ассоциативность и соединением в пределах одного стихотворения, а часто и одной строки демонстративно «далековатых понятий». Претендуя на то, чтобы быть «поэзией для поэтов», и ориентируясь, во всяком случае, исключительно на квалифицированное читательское меньшинство, стихи метареалистов нуждались в комментаторах. И комментаторы, надо заметить, с самого начала предпочли не столько прояснять существо дела, сколько затемнять его, выбирая для разговора о метаметафоризме не строгие дефиниции, а яркие (либо туманные) эвристические метафоры…

 

Итак, продолжим, говорю уже я, Вячеслав Лобачёв, из года 2014-го. Девизом многих метаметафористов стала фраза: «Убить лирического героя». Насколько это получилось, я не знаю, но когда слушаешь Ивана, то всегда ощущаешь его внутреннее «Я». Кстати, вот далеко не полный перечень премий, которых удостоен Иван Жданов:

лауреат Премии Андрея Белого (1988);

первый лауреат Премии Аполлона Григорьева Академии русской современной словесности (1997);

лауреат литературно-кинематографической премии имени Арсения и Андрея Тарковских (2009)…

А биография? Она выложена на его сайте… Иван Жданов родился в селе Усть-Тулатинка на Алтае, в редких по красоте местах. Это произошло 16 января 1948 года.

Одиннадцатый ребёнок в семье. В 16 лет пришёл на заводе «Трансмаш» в Барнауле, с которого началась его трудовая биография, поступил на журфак МГУ, откуда спястя некоторое время его изгнали. Окончил Барнаульский педагогический институт, трудился рабочим сцены в нескольких московских театрах, рабочим на «Мосфильме», познал работу бурового мастера в Якутии.

Сейчас проживает в Симеизе – курортном посёлке Крыма, «мотается» между Киевом, Москвой и Барнаулом…

А встреча у Космина действительно была замечательной. Вначале шли общие разговоры, о потом пошли стихи: Жданов и Сутулов, Сутулов и Жданов. Однако вскоре наш редактор решил помолчать, и мы стали слушать одного Ивана. Это был театр одного актёра! Осталось сумасшедшее ощущение. Его стихи завораживали. Хотелось его слушать ещё и ещё…

Но пора и честь знать. Напоследок Иван оставил всем нам свой сборник «Неразменное небо» с автографом. НЕ откажу себе в удовольствии продемонстрировать его почтенной публике!

После той давней встречи и мне, и Сергею, также ставшему обладателем сборника «Неразменное небо», хотелось продолжить-продлить общение с этим интереснейшим поэтом, но Иван казался недосягаемым. Доходили лишь отдельные слухи о его житье-бытье: поселился в Крыму… перестал писать стихи… увлёкся фотографией… практически ни с кем не общается…

И вот потрясающая новость, принесённая сорокой на хвосте: Жданов в Москве и будет в конце марта выступать в Зверевском Центре современного искусства. Это бывший «сарай», оказавшийся на задворках Елоховского собора. Многие художники и поэты почитают за честь освоить эту элитарную сценическую площадку, но хозяева центра приглашают далеко не всех в этот «отстойник непрошеных мыслей». Если их, мыслей то бишь нет, то и делать вам, любезные, здесь нечего…

Встретил Ивана у входа. Он, что меня воистину порадовало, помнил о наших давнишних посиделках у Николая. Создалось впечатление, что мы и не терялись. Сразу же попросил у него интервью для «45» и получил неопределённое согласие. То ли «да», то ли «нет». По этой причине решил сделать «стенографический» отчёт о встрече – такое событие, на мой взгляд, заслуживает вашего внимания.

Вечер открыл поэт, директор Центра Алексей Сосна. Он представил Ивана Жданова. Его выступление было весьма кратким:

– Жданов не хочет возвращаться к старым стихам, а новых у Ивана практически нет. Однако я думаю, учитывая состав нашей аудитории, жданный гость откликнется на ваши просьбы. Итак, Иван Жданов: «Поэзия и фотоарт».

Жданов:

– Извините, но я буду сидеть, так как три дня назад переболел гриппом. Честно говоря, стихов я читать не собирался. Мне сообщили, что здесь пройдёт фотовыставка, посвящённая событиям на Украине. Я как раз был на Майдане, и много чего снимал. Правда, я не снимал боевых действий, так как мне это было неинтересно. И, честно говоря, я никогда не был склонен к репортажу. Мне неинтересно делать для себя из этого какое-то внутреннее событие. Все эти метания и мелькания толп. Я там на такое насмотрелся! Но и раньше, начиная с наших путчей, которые были в 1991–1993 годы. Мы всё это проходили. А вот Киев начал это проходить немножко позднее, и, поначалу даже в более мягком виде.

Но всё началось с Майдана четвёртого года, который я тоже снимал. Вы помните, что тогда народ возмутился подтасовкой выборов. Потом всё это переиграли – толпа в какой-то степени победила. Тогда впервые использовали палатки, приехали полевые кухни. Всё это выглядело весьма романтично, но мне всегда хотелось знать, чем это дело закончиться. А кончилось тем, что всенародно избранный президент, к концу своего правления имел боевой рейтинг. А это уже о чём-то говорит. И потом началось качение: западное и восточное.

На этот раз, после очередных выборов, победил Янукович, и чего-то долго вытворял, что народ опять вышел на улицы…

 А теперь выходит так: какие-то выборы в мае… Но я ничего не вижу там хорошего. А кого они могут выбрать? Не из кого выбирать. И потом, мне кажется, не пройдёт и пяти лет, а, может быть, и меньше, и будет у них очередной Майдан, очередная революция. Вот так оно и идёт как в сказке «Про белого бычка». Жалко народ!!! У него нет общественной защиты и силы, которая действительно могла быть той силой, которая, в какой-то степени определяет судьбу этого народа.

И мне было на Майдане страшно и любопытно. Всё уже стало повторяться. Неизвестно, как и где это по-другому развернётся…

В одной по-настоящему Великой книге сказано: «Да, не судите, и не судимы будете». А выше приведённый монолог – это слова Поэта и Гражданина, но не политика. Как угодно можно к ним отнестись, только произнесены они от чистого сердца, от участника и очевидца событий на Майдане.

Жданов:

– А стихи? Я уже больше 15 лет ничего не пишу. Это оказалось не столь интересным, и меня заинтересовала фотография. Вначале я занимался «тихой» фотографией: пейзажи и иже им подобное. Начинал снимать на плёнку, но она, как известно, вещь дорогая, потому перешёл на «цифру». Раньше мне не приходилось снимать репортажи. И всё же попробовал первый раз на Майдане десятилетней давности. И мне не понравилось, что сделал. Конечно, профессиональный фотограф снимает лучше меня и интересней. Особенно, если снимать боевые действия. А там их было больше, чем надо. Они там бросают бутылки с зажигательной смесью. (Это я про последний Майдан.) У меня есть даже такой фрагмент: обгоревшая перчатка в осколках бутылки. Ясный день, что бутылка взорвалась у кого-то в руках…

Всю хронику вы знаете: баррикады, перемирие, и потом та самая страшная расстрельная ночь. А после неё – День скорби. Это я тоже снимал. Вот и всё.

А стихи? Я могу прочитать только старые, и, наверное, на этом закончим. Я думаю, минут 20 нам хватит?

Зал: – Мало!

Жданов: – Тогда 15.

И тут, неожиданно для всех, Иван начал читать стихи. Читал по памяти, не сбиваясь, легко и свободно. А если вдруг, случался казус, и он забывал слово, то ему тотчас помогали его найти десятки зрителей, посетивших сей вечер.

(В репортаже стихи целиком цитировать я не стану, точно зная, что они появятся в нашем альманахе-45, в рубрике «Четвёртое измерение», на страницах Ивана! – В. Л.)

 

 

Жданов: – А вот ещё – маленький цикл «Пророки»…

 

 

Жданов: – А теперь и это…

 

Жданов:

– Я даже не знаю что читать. Ничего не изменилось с тех пор. Давайте я вам лучше картинки покажу.

 Стихи по этому случаю я написал (я имею в виду посвящённые событиям на Майдане). Иногда, ко мне приходит желание написать – я могу написать. Но сейчас меня больше интересует такой видеоряд. Я не знаю, как там дальше будут развиваться события. Я не думаю, что моя задача заниматься этим репортажем.

А, может, кто-нибудь из вас помнит это стихотворение? Оно было напечатано в мессенцевском издании.

 

 

И вот начался просмотр. Беспристрастный взгляд художника показывал Майдан и с той, и с другой стороны. Жданов находился, как бы над схваткой, давая возможность будущему зрителю самому выбрать правильное решение. (Эти слайды можно найти в социальных сетях и на сайте Ивана Жданова.) Иногда художник давал короткий комментарий. Но даже по ним можно представить, что изображено на снимке.

– Он не пьяный – он такой сумасшедший…

– А этот показывает пулю, которая в него попала. Она – пластмассовая, а потом будут уже не пластмассовые.

– Это делегация матерей…

– Обратите внимание на знак на каске (свастика)…

– Перевод: помогите опознать личность погибших…

– Вот марширует колонна «Правого сектора». У многих в руках бейсбольные биты с гвоздями…

– Нет, с оружием никого не видел…

– Иван, а было холодно?

– Не очень: градусов десять мороза…

Закончился просмотр слайдов. Какое-то время зал находился в шоке, а потом взорвался шквалом аплодисментов. Правда, некоторая часть зрителей покинула аудиторию. Ведь, как считали они, пришли слушать стихи, не разбираться в политике. Они от неё устали. А жаль. Они многое потеряли – ведь затем были и стихи, много стихов.
Но те, кто остался, ринулись задавать вопросы.

– А вы слышали, что у нас по телевизору говорят про Майдан?

– Слышал, конечно. Я и там слышал.

– Ну и как вам?

– Да, никак. И те врут, и те врут.

– А чья правда?

– А правда состоит в том, что нас действительно достала эта власть. Она насквозь продажная, и такая … Ну, в общем понятно. Она у нас не далеко ушла – такая же, как у вас. «Справедливые» эти реформы, так называемые, да-да эти 90-х годов. Так это всё идёт и идёт. Просто у России денег больше, а у нас власти больше – шире.

То, да сё, а там (на Украине) выгребли всё под чистую. Там уже и выгребать стало нечего. Они уже между собой никак не переделят, то, что давным-давно потеряно. Теперь опять будут переделывать.

Вот сейчас говорят, что захватили «Запорожсталь» – эти с Майдана. Ну, ясное дело зачем. Какой-то рейдеровский захват, то ли чёрт его знает. Информация – путанная. Она – вроде каких-то слухов.

Поначалу шло действительно много – народ высыпал на улицы. Миллион – не миллион, но очень много. Может быть больше 500 тысяч вышло протестовать. Ведь во всём Киеве проживает три с половиной миллиона жителей. Получается, что треть города вышло. А затем, они поставили палатки, потом, какие-то бойцы с повозками, какие-то с касками, какие-то с масками. И пошло – поехало. Всё! Но я-то знаю, кто они такие. Ничего хорошего ждать от них не приходится.

Ну пройдут выборы, опять кого-то навыбирают… А через какие-нибудь два-три года, не знаю, опять следующая революция. Сказка «Про белого бычка». А народ, конечно, жалко.

– Ваше отношение к Крыму?

– Да это у кого какое. Кто понимал, что это исторический казус какой-то, то про это и думать я особенно не думаю. А если, допустим, человека «жаба давит» – Крым терять, то он, значит, ничего не понимает. А на самом деле всё по-другому могло кончиться. Эмиссары этих «полков» (их показывали) «сотни», так называемые, хотели во всех украинских городах восстановить свои порядки. И, в общем, какие-то «весёлые порядки». В студенческие годы мы смотрели итальянское кино про Коза-Ностру. Что они вытворяли! И у нас не хуже того всё это делается. То же самое могло бы произойти и в Крыму. Да, можно сколько угодно говорить про аннексию, про голосование под дулами автоматов… Ничего себе! Сколько народа припёрлось, и все давай голосовать про отделение. Здесь совпали интересы крымского населения и российского правительства. Такого давно не было. Кстати, я сам никогда украинцем не был – я с Алтая.

– А народ?

– Какой народ? А народ не так просто может попасть туда – не так дёшево можно до Крыма прокатиться (допустим, из Сибири).

Власть стремится к так называемым европейским стандартам. Но какие к чёртовой матери «европейские стандарты»! На Украине выживать достаточно сложнее, чем, скажем, в России.

Я – не политик. Я не могу давать объективную оценку происходящего. Вот недавно собирался поехать в Крым. Меня спрашивают: «Зачем ты туда едешь – там же война!» Звоню друзьям в Симферополь. «Какая война? Всё по-прежнему. Троллейбус как ездил до Ялты, так и ездит. Приезжай, не валяй дурака».

Ну я и приехал. Ничего особенного там не заметил: никаких войск, никаких шевелений. Куда они запрятались, по кустам что ли? Просто крымчанам деваться некуда. Только вместе с Россией. Я в этом уверен.

– Ваше отношение к украинской мове?

– Я ничего не говорю против украинской мовы, но когда тебе в рожу суют, что «будинок» Чехова, а Чехов в Ялте строил дом. Это раздражает…

А что, вам интересно было посмотреть про Майдан? Я всё-таки был там в какой-то степени очевидцем…

Снова замелькали слайды.

– А это памятник Лобановскому. Они его замотали, чтобы не повредить.

Я догадался, почему эта компания называется «Правый сектор». Потому что это стадион, и вот эта часть, за которую они воевали как раз со стороны улицы Грушевского, где находятся Президентский дворец, Дом правительства, министерства… – это был правый сектор стадиона. А так мог бы появиться и «Левый сектор».

– А кто стрелял в людей?

– Я думаю, что стреляли наёмники. Считаю, что это явно цэрэушные дела. Всё делалось так, что стреляли и в тех, и в других. Если вы внимательно смотрели интернет, то там было видно, что один из снимающих находится рядом со стрелком-снайпером. Он стреляет – то по тем, то по другим. И по омононовцам, и по этим «активистам», которых я не знаю, как назвать. Однако сначала начали валить на омоновцев – якобы они стреляли. Однако это невозможно было сделать, потому что откуда раздавались эти выстрелы – это была зона Майдана. А там омоновцев не было.

Вот так. Я считаю, что это была попытка столкнуть народ лбами, чтобы пролилась кровь… и пошло-поехало.

Вот я показывал «День повиновения», и там было видно – откуда шли эти выстрелы, из каких примерно мест. А дальше – это дело всех спецслужб, разведок и так далее. Я в этом деле ни бельмеса не понимаю. Но как это всё могло случиться? Ума не приложу!..

Я попал туда в первый раз в День перемирия, конец января, двадцать шестое, а потом 22–23 февраля, когда была Ночь расстрела. Но количество дней на Майдане – надо считать. Что успел, то сделал. Я вам показал около двухсот слайдов, а на самом деле их более 1500.

Мне не запрещали снимать, так как я знаю украинскую мову. Поэтому мог спокойно заниматься своей работой. Однако, говорят, что погибло много журналистов, но не знаю сколько. Очень много без вести пропавших. Кто? Где? Почему? Нет ответа. МВД деморализовано и не работает. ОМОН – распущен. «Беркут» – полный атас. Да «Беркут» и есть ОМОН. Если кто там был из восточных областей, из Крыма – они были на грани. Им больше всех досталось. Дело, в общем-то нехорошее. Дальше будет всё хуже и хуже. Я, как понял, Украина не хочет замечать, что на самом деле творится у неё в стране. А американцам хочется разыграть украинскую карту. Как? Не знаю. Ответим мы на бомбёжки или нет. Это всё-таки не Югославия, а Россия. Может быть не осмелятся… Вот такие дела…

– Вы жили в гостинице?

– Какая гостиница?! Жил у знакомых.

– А из знакомых никто не пострадал?

– Напрямую – нет. Так через кого-то: у кого родственник пропал, кого-то ранило, кого-то убило… Так! Чего же вы хотите ещё от меня услышать?

– Стихов!!!

– Ладно. Тогда вот это.

 

– Иван, а за что тебя из журфака МГУ выперли?

– Видимо, не надо было выпендриваться.

– А как выпендривался?

– По-разному. Друзья, мне кажется, что наш вечер подошёл к концу. Предлагаю финишировать и приглашаю всех перейти к фуршету…

И здесь, очередная часть зрителей совершила ещё одну оплошность – покинула зал, отказавшись от прямого общения с поэтом. А зря. Те, кто остались, прижали Ивана Жданова к тёплой стеночке и заставили его читать стихи. Иногда он давал короткий комментарий к прочитанному.

– Настроение у меня нынче другое, «Не расположен я сегодня дарить!» (Это Шекспир, между прочем, сцена 20-я.)

 

 

– То, что это стихотворение про любовь – это понятно. Это просто о том, что холодок, возникший между возлюбленными, достигает такого страшного состояния, соизмеримого со Вселенной. Слушайте дальше.

 

 

– Это стихотворение с большим вниманием слушали в Башкирии, и даже «запотенцы».

 

 

– Это стихотворение ничего не стоит и в Сростках прочитать, перед многотысячной толпой. Я помню, мне позвонили: «Иван Николаевич (?), мы вас приглашаем на Шукшинские чтения». Я им говорю: «Какое отношение я имею к Шукшину? Он же мужик простой, красивый, дамы его любят, а я-то кто? Бродяга, маргинал – чёрт знает кто. Правда, немножко эстет…

– Но народ-то тебя любит!

– Я не понимаю, почему народ балдеет от этого стихотворения. Но народ балдеет и от Высоцкого, хотя я, между прочим, тоже.

 

А вот ещё…

 

– Налить!

– Жалко тех людей, которые ушли до чтения этих стихов!

– Вот оно, ради чего мы пришли!

– Остался аромат женского вина, и оно кончается!

– Такое ощущение, что написано сию минуту. Всё настолько свежо и как смотрится!

 

Вот и окончился вечер. К сожалению, по разным причинам, я не смог взять у Ивана полноценное интервью, хотя у меня к нему был миллион вопросов. Что получилось – то и получилось. Не обессудьте. Но такие встречи не забываются. Следующая состоится через двадцать лет и два года. До встречи!

 

Вячеслав Лобачёв

 

Март-апрель 2014

Москва

 

P.S. Как уже говорилось в репортаже «22+2…», стихи Ивана Жданова публикуются в альманахе-45. Подборка называется «Раздвигая созвездья».

И, конечно же, авторская концепция подачи стихов есть на персональном сайте Ивана Жданова:

http://ivanzhdanov.com/index.html

P.P.S. Благодарю за помощь профессионального кинооператора Максиллу Кузнецова, выпускника ВГИКа, предоставившего фото с творческого вечера Ивана.

 

Иллюстрации:

портреты Ивана Жданова;

репортажные снимки,

сделанные в Зверевском центре современного искусства;

 избранные фотоработы Ивана Жданова;

текст автографа на книге «Неразменное небо»:

«Славе на память о хорошо темперированном

драматургическом происшествии. Иван 4.09.92»

 

Авторы фото:

Иван Жданов, Александр Тягны-Рядно, Максилла Кузнецов

Творчество