Интервью литовской журналистки Е. Юркявичене с живущим в Вильнюсе русским поэтом В конце декабря 1991 года рухнул СССР. А в начале декабря в верлибре Юрия Кобрина сложились пазлы всей картинки грядущих перемен в лицах и деталях: Перед распадом Из летописи 90-х Провинциальный профессор Гензялис ковыряет в носу на сессии Верховного Совета СССР и вытирает нос платком на заседании сейма «Саюдиса». Ещё не ведает он, что принесёт Независимость ему, Бразаускасу, Прунскене, Бурокявичусу, Шведу.
Из первых рукЧитать
20 лет назад родилась идея создать памятник-символ Ставрополя. В 2001 году скульптор Георгий Катрунов пришёл к мэру с эскизной статуэткой богатыря с мечом, но по пути встретил поэта Сергея Сутулова-Катеринича, работавшего тогда в пресс-службе администрации, и образ земного защитника во время их беседы трансформировался в небесного заступника. Был объявлен конкурс на создание фигуры ангела. Победил скульптор Сергей Каравинский, и уже на следующий год на колонне высотой 25 метров в небо взмыл крылатый посланник Бога. Споров о нём тогда было немало: так ли стоит, туда ли смотрит, и нужен ли вообще.
Из первых рукЧитать
…Раздаётся звонок – беспокойное Морзе, истошное SOS! – открывается дверь – и в квартиру врывается Зверев.
Толя под хмельком, но не пьян.
А точнее, поскольку точность, как в рисунке или в поэзии, и важна, и необходима, да ещё и незаменима, как и сам художник, пришедший в гости к другу и здесь нашедший и вниманье, и пониманье, скажем прямо – не слишком пьян.
Одежда на нём заграничная, такой в магазине московском при всём желанье не купишь, просторная и удобная, ещё относительно чистая, хотя об неё то и дело вытираются тщательно вымытые, с мылом, с пемзой и со стиральным порошком, а потом с шампунем, после улицы, где рассадник вредоносных бацилл, бактерий, эмбрионов, микробов, спор, подозрительно шустрых вирусов, грязи, мусора, шелухи, сточных вод, помоев и всякой безымянной…
Мэри Оливер – современный американский поэт, лауреат Пулитцеровской премии. По словам Harvard Review, её стихам свойственна «мудрость и щедрость, позволяющие нам увидеть природу, как она есть».
* * *
Я сегодня летаю невысоко
И всё больше молчу.
И не требуют дани духи моих амбиций.
Ну а всё идёт своим чередом,
И в саду тихонько жужжит пчела,
Плещет рыба, поедая мошку,
И так далее.
А мой день свободен от всяких дел,
Тих, как пёрышко.
Я едва шевелюсь, но по правде сказать, я уже за тысячу миль.
О блаженный покой. Дверь в иные миры.
* * *
Сегодня утром
Улиточки так тихо скользят посреди травы,
Паук покачивается в колыбельке в листьях малины.
Куда идти мне и что мне делать?
Дождь затихает,
И солнцу раскрылись зелёные листья,
И щебет птиц, и щёлканье майских жуков.
Когда мне подарили большого игрушечного Львёнка, я заметил, что начали пропадать некоторые ценности, нажитые честным трудом: сначала куда-то подевалось равнодушие, которое я тщательно в себе культивировал в последние годы. Уже смирившись с первой пропажей, через некоторое время я не досчитался нахальства, которое питало меня. А однажды вечером обнаружил очередную утрату: совершенно улетучилась угрюмость, под старость начавшая вить себе гнездо в моём характере.
Как-то утром я проснулся и почувствовал себя наполовину обворованным. Но Львёнок как раз заканчивал завтракать моим эгоизмом, и мне ничего не оставалось, как забыть о себе.
Прошло несколько дней. Я всё чаще начал замечать в себе отсутствие жизненно важных качеств: неумения слушать других, зависти, грубости. Всего, конечно, тут не перечислишь.