...

Как сказать о нём? Как описать гору – все её скалы и распадки, складки рельефа, недра её – слоистые, наполненные рудами, минералами, пещерами и пустотами, лес, покрывающий склоны, зверей, населяющих этот лес? Такие сложные явления не охватишь одной формулой, тут надобны тома и тома, труд коллектива учёных…

Из первых рук Читать
...

Писорганизаций, собственно, две: «та» и «наша». «Та», некогда могучая и прославленная, кою незабвенный автор «Поднятой целины» метко окрестил «донской ротой», пошатнулась в августе 91-го, но устояла; лишь отпочковалась от неё четвёртая примерно часть и манифестировала свою, отдельную – «демократическую». Туда-то нас и пригласили – человек 10//12 бывших «молодых», кому в прежний Союз до Судного дня вступить не светило. Правду сказать, не все и рвались, но раз уж приглашают – отчего ж бы и не пойти… («Знамя», 1994, № 10)

Из первых рук Читать
...

Александр Карпенко

«Плачущий философ» из родной глубинки

Когда я читаю стихи Михаила Анищенко, у меня в голове то и дело проносятся различные ассоциации из мировой культуры. То Иовом предстанет поэт, то русским Шопенгауэром, то Гераклитом, которого древние греки называли «плачущим философом». Для отечественной поэзии Анищенко – явление небывалое, несмотря на традиционность метрики и проблематики. Тематика у произведений Михаила рубцовско-есенинская, и ценность поэта для русской литературы заключается даже не в том, что его талант сопоставим по масштабу с великими русскими классиками-почвенниками. Анищенко – поэт уже совершенно другого времени, когда «распалась цепь времён», и то, что у Есенина и Рубцова ещё дышало возможностью счастливой развязки и надеждой на торжество гармонии и здравого смысла, у Михаила Анищенко приобретает характер грустной необратимости, энтропии.

Новый Монтень Читать
...

Елена Черникова

Посторожи моё дно

Я несерьёзна, но если болтают о крысах, нудят о памяти, приметах, знаках и судьбах, и особенно когда при мне размышляют о творчестве, – отстреливаюсь этим сюжетом.
Ночью, в мороз, на Пресне, в собственной квартире, сижу в продольно-полосатой пижаме, сочиняю заметку об Ирландском море: желая денег, пытаюсь втиснуть опыт странствий в журнал для новых мещан. Волнуюсь от ночной ненависти к буквам, потому как я никогда не пишу ночью.
Шероховатая тишина города уже пузырится в ушах, но брошу на полдороге – не вернусь, а утром забуду, что несла глянцевым мещанам, которые по молодости ходили в малиновых пиджаках, а у выживших завёлся вкус. Они хотят высоких новинок, и редактор просит меня написать им об Ирландии: говорит, наш журнал для сверхновых, они в пиджаках индиго.

Новый Монтень Читать