Мы помним формулу: «Я книги Пастернака не читал, но могу сказать…» Критик, не проговаривая её вслух, фактически действует по этому же принципу. Точней, он просто не знает о существовании А, В, С и массы других интересных поэтов. Но это его нисколько не смущает! Он смел на обобщения, легко пишет о тенденциях лирики; составляет свои персональные рейтинги. Результат – полная релятивизация всех оценочных критериев. И пресловутый «гамбургский» счёт теперь помещается в голове каждого отдельно взятого «оценщика». Со всеми вытекающими последствиями, ведь каждый такой профессионал знает о современной русской поэзии не больше, чем один из слепцов, ощупывавших слона, перед тем как компетентно высказаться, как выглядит это животное.
Одну из своих статей В. Ходасевич начинает с рассказа о том, что ему довелось побывать на лекции об Иннокентии Анненском. В словах лектора ничего не вызывало сомнения, добросовестно излагались факты, и всё же Ходасевич почувствовал, что нарисованная лектором картина Серебряного века слишком отличалась от времени, в котором сам Ходасевич вырос как личность и поэт. «Причина стала мне ясна сразу. Лектор знал символизм по книгам – я по воспоминаниям»[1]. В той атмосфере вещи освещались совсем иными лучами и предметы приобретали новые очертания. Ходасевич знал эпоху лично, по опыту жизни, быта, общения, творчества. Мы сделаем верный выбор, обратившись к воспоминаниям и самого Ходасевича, и его современников, которые по личной памяти запечатлели атмосферу блистательного, ренессансного русского Серебряного века.
На время обеда офис переключался на личные дела. Женщины спешили в окрестные магазины, чтобы сэкономить вечернее время для семьи. Мужчины деловито устремлялись в столовую, чтобы успеть потом сыграть партию в шахматы или неспешно подымить у дверей старинного особняка в одном из тополиных переулков летней Москвы.
Толпиться в очереди за едой не хотелось, и я уткнулся в Интернет, вслепую нащупывая в сумке захваченное из дома яблоко. Новости как новости – страна отметила День Независимости, Ельцин выступил с докладом, а группа Prodigy готовит у выходу новый альбом. И вдруг – маленькая заметка в разделе культура – в Париже ... на 74 году жизни ... дальше глаза отказывались читать. К горлу подкатил такой комок, какого не было со времени ухода отца. Сразу вспомнились и сообщения о болезни, и стихи из последнего сборника с говорящим названием «Зал ожидания».