Вячеслав
Лобачёв

Нет, я не олигарх! Нет у меня своей нефтяной скважины, свечного заводика и даже пивной лавки. Никогда не было, нет и не будет автомобиля, хотя такая возможность предоставлялась мне неоднократно, отказался и от дачи – как здорово в осеннюю пору приехать к друзьям на участок, помочь собирать урожай.

Зато имею четырёхкомнатную квартиру жилой площадью 46 квадратов. В ней разместилось 11 книжных шкафов – всё моё состояние: более четырёх с половиной тысяч книг.

Не люблю интернет-издания, хотя они здорово экономят место. Нет в этой цифре ничего духовного, человеческого. И быстро отыскать нужную книгу не всегда удаётся, и в тексте нужный абзац не всегда отыщется, особенно, когда требуется составить справку, а если вдруг отключат интернет – пиши пропало.

То ли дело, когда держишь в руках бумажный фолиант, пропахший книжной пылью или типографской краской. Медленно листаешь страницы, как бы вздыхая аромат времени, или наоборот – быстро лезешь в конец текста, чтобы скорее узнать, чем всё это закончится. (Но так я поступал в школьные годы). И самое главное: на электронный экземпляр не поставишь автограф. А книга, подписанная автором, приобретает особую ценность. У меня таких книг скопилось свыше четырёхсот. Некоторые авторы дарили мне каждое своё издание, при этом в редких случаях просил я поставить автограф на книгу.

Конечно, моё книжное богатство не самое-самое. Так, будучи в гостях у члена корреспондента РАН П.А. Николаева, я выяснил, что домашняя библиотека филолога составляет 12 тысяч томов, из которых четыре тысячи с дарственными надписями. Наверняка есть лица, имеющие более могущественные библиотеки. Я с такими не встречался, могу только догадываться, кто эти люди.

Первый автограф я получил в подарок от сотрудницы лаборатории, в которой работал. Осенью 1967 года меня направили в командировку на Кольский полуостров. Вскоре после моего отъезда в институте была организована встреча с писателем Владимиром Солоухиным. Как всегда после выступления, Владимир Алексеевич начал подписывать свои книги. Эта женщина попросила для меня поставить автограф. В результате на книге Владимира Солоухина «Письма из Русского музея» появилась такая надпись: «Славе, уехавшему в экспедицию. Ноя 67». Подпись. Для меня это был потрясающий подарок, всю неделю после его получения ходил сам не свой, показывал книгу знакомым и родственникам.

В мае 1974 года судьба забросила меня в город Мирный, в котором прожил я почти восемь лет. Осенью того же года познакомился с поэтом-шестидесятником Алексеем Васильевым, который стал для меня литературным учителем, и с котором был дружен до октября 2002 года – до самой его кончины.

О Васильеве можно рассказывать долго и очень долго. На страницах нашего альманаха опубликовано три моих очерка о поэте. («Куда уходят поэты», №2 (27) 23 января 2007 года; «„Кимберлит“, Хасановна и слово исключение», №18 (222) 21 июня 2012 года; «Житие поэта Алексея Васильева», №31 (235) 1 ноября 2012 года), так что повторяться не буду. А вот что меня делает единственным человеком на свете – наличие всех его книг с автографами. И поверьте – это не чувство тщеславия, а радость бытия, что так близко приходилось общаться с замечательным поэтом. Вот первая книга автора «Кимберлит», а в ней такое послание:

Здесь, видимо, Алексей хотел мне польстить, потому что потом выдал такие стихи, от которых голова шла кругом. И автографы ставил разные, в зависимости от настроения: то писал почти письмо-послание, а то просто довольствовался закорючкой. А вот из последней его книжки «Пипка взрыва»: «И когда же ты повзрослеешь? Славке Лобачёву с любовью. Подпись. Рождество. 2002 г.»

Если вы ознакомились с моими очерками о поэте Васильеве, то наверняка помните, что он несколько лет возглавлял литературное объединение «Кимберлит» при газете «Мирнинский рабочий». Из его стен вышла плеяда интересных поэтов и писателей.

Вам что-нибудь говорит такое имя: Евгений Шлионский? В 2014 году я рассказывал об этом человеке и о его первой книжке «Тайфун», благодаря которой поэт был принят в Союз писателей СССР. В ней же напечатали стихотворение «Соломинка», из которого Алла Пугачёва сотворила песню.

Вот как Женя подписал мне свою книгу: «Вячеславу Лобачёву, моему товарищу и спутнику на алмазной тропе в поэзию. Дружески. Автор. Подпись. Мирный. Якутия декабрь год 1976».

А как тут не вспомнить про Александра Никифорова, прожившего более тридцати пяти лет на Севере! Мы знакомы с 1974 года. Сейчас он проживает в городе Верхоленске, стал Почётным гражданином Качугского района. В 2003 году был принят в Союз российских писателей. Саша выслал мне 12 сборников своих стихов и прозы. Очень радостный и ценный для меня подарок.

Вспоминая «Кимберлит», хочется сказать несколько слов о его первом руководителе – гречанке Мэри Софианиди, которую направили по окончанию пединститута в 1963 году преподавать в Мирном русский язык и литературу. Издала массу книг, писала сценарии к документальным фильмам, много путешествовала по республике, занималась краеведением.

Вряд ли мне хватит сил рассказать о каждом авторе, кто оставил на память свою зарубку. Тем более что содержание некоторых повторяется – они просто устали выполнять эту работу. Например, Юрий Кузнецов, его книга «Стихи». Автограф: «Вячеславу Лобачёву на добрую память. 31Х79». Кузнецовых много. Кто такой? Сейчас я покажу одно его стихотворение, и, знатоки поэзии сразу определят, о ком идёт речь.

Выступая перед членами лито, Кузнецов мне одному подарил свой сборник. Почему – не знаю.

Прошли годы. В 1984 году я некоторое время возглавлял московский клуб-лабораторию кинолюбителей. При клубе находились две художественные мастерские. Одной из них руководил прекрасный кинорежиссёр-фронтовик Теодор Вульфович. Вот некоторые из его работ: «Улица Ньютона, дом 1», «Королева бензоколонки», «Крепкий орешек», «Последний дюйм»… Помните:

Тэд (так разрешал себя называть Вульфович людям, которым доверял) прошёл всю войну, в звании старшего лейтенанта был начальником связи батальона мотоциклистов-разведчиков, награждён многими орденами и медалями. И ещё Тэд писал военную прозу, неожиданную, яркую, запоминающуюся.

В декабре 1997 года мы встретились за столом одной частной компании. Там Тэд и подарил мне свою последнюю книгу «Ночь ночей. Легенда о БЕНАПах». «Славе Лобачёву в память о моей первой книге „Там, на войне“ и о кинолюбительстве. Подпись. Дек. 1997».

Хочу, чтобы меня правильно поняли. Я передаю содержание автографов не затем, чтобы показать, какой я (хороший или плохой), а рассказать об интересных людях, с которыми свела судьба. И если кто-то впервые встречает имя упомянутого мною автора, то почему бы поближе не познакомиться с его творчеством – таких возможностей предостаточно!

Внимание! Барабанная дробь! Первое апреля 1990 года – дата выхода в свет первого номера международного поэтического альманаха «45-я параллель». Ваш покорный слуга становится его собственным корреспондентом по Москве. Задача поставлена чётко и ясно: каждый месяц направлять в редакцию материал об известнейших деятелях культуры и искусства в стране.

Самым сложным в этой работе было найти координаты личности, которую заказала редакция. Иногда эта охота длилась неделями, но зато, когда войдёшь в контакт с кем-то из знаменитостей, то она (знаменитость) начинает передавать меня по цепочке. Плотину прорвало.

Но начну рассказ про этот период времени собирания автографов с нашего кормчего – Сергея свет Владимировича. Я его никогда об этом не просил, но каждый выпущенный поэтический сборник или книга прозы высылалась в мой адрес. Сколько их у меня? Много!

Вот какой автограф оставил мне Сергей на сборнике «ДвЪнадцать через ять», издательство «Нюанс» Таганрог, 2011 г.

Я чувствую, что Сергей готов к выпуску полного собрания сочинений. Будущие литературные критики и филологи начнут разбираться: кто такой Вячеслав Лобачёв и остальные лица, которым посвящены стихи. Таким образом благодаря Сергею мы все войдём в историю мировой литературы… Каково загнул?

А сейчас я расскажу о сборниках, подаренных мне авторами «45-й параллели». Итак – Юрий Кобрин. С Юрой я познакомился в декабре 2014 года в Ставрополе, куда мы попали по приглашению Сергея Сутулова-Катеринича. Мы просидели в холле гостиницы часов пять, беседуя на разные темы и найдя полное взаимопонимание по многим вопросам. Кобрин – один из старейших авторов альманаха – ему 82 года, и он с удовольствием предлагает свои стихи нашему проекту. Мы с Леонидычем часто перезваниваемся, поздравляем друг друга с памятными датами.

Поэзия Юрия Кобрина весьма философична, а некоторые его стихи можно сравнить с библейскими притчами.

Интересно отметить, что рекомендацию Кобрину в Союз Писателей СССР дал Арсений Тарковский. А проживает поэт в Вильнюсе, и основная его профессия – скульптор (а может и наоборот). Имеет звание «Заслуженный работник культуры Латвии».

Много, очень много книг подарил мне красноярский поэт Сергей Кузнечихин, хотя виделись мы с ним всего один раз зимой 2002 года в Домжуре на презентации выпуска коллективного поэтического сборника «Приют неизвестных поэтов (Дикороссы)».

Когда в гостиничном номере собирается больше двух десятков поэтов, и все они начинают читать стихи, избави Бог! Мы с Сергеем выползли в коридор, чтобы продолжить общаться в более спокойной обстановке. Оказалось, поэт окончил Калининский политех и получил распределение в Иркутскую область, в город Свирск. Там он трудился наладчиком технологического оборудования, объездил практически всю Сибирь. В Мирном познакомился с Алексеем Васильевым и на два месяца раньше меня опубликовался со своими стихами в «Мирнинском рабочем».

Поэзию его я бы определил как «рабоче-крестьянскую», нет в ней никаких призывов и восхвалений. Потому так редко и публиковали автора в те годы, ну не соответствовала поэзия Сергея Кузнечихина идеологии партии.

Хочу отметить, что именно эти поэты: Сутулов-Катеринич, Кобрин и Кузнечихин дали мне рекомендации для вступления в Союз Российских Писателей.

Если я начну перечислять авторов Сорокапятки, которые облагородили мой книжный шкаф автографами, и не буду тратить время на абзацы с их короткими характеристиками, и поэтическими взрывами, то этот список займёт несколько десятков страниц… Вы просто устанете его читать.

Вот те звёзды нашего альманаха, с которыми приятно встречаться и на страницах их книг, и на творческих вечерах. К сожалению, некоторые ушли от нас, но и даже если их и нет, то они все остаются в нашей памяти. Марина Кудимова, Ирина Аргутина, Анатолий Богатых, Борис Вольфсон, Лера Мурашова, Александр Карпенко, Георгий Яропольский, Виктор Хатеновский, Владимир Монахов, Андрей Зинчук, Ольга Пахомова, Андрей Баранов, Ирина Прошина, Ольга Русецкая, Виктор Петров, Игорь Царёв, Евгения Джен Баранова… (Прошу прощения у тех, кто не попал в этот список).

Часто у нас публиковались известные люди, о которых слышал каждый интеллигентный человек. Например, Булат Окуджава. После окончания интервью я попросил Мастера подписать книгу «Глоток свободы» для моего друга. Он легко выполнил мою просьбу, и поинтересовался: есть ли у меня роман «Путешествие дилетантов», на основании которого я построил нашу беседу.

Есть, отвечаю, в журналах «Москва» в одиннадцатой книжке за 1966 год и в первой книжке за следующий. И тогда Булат Шалвович с царского плеча дарит мне этот роман.

Неожиданный подарок я получил и от Валентина Распутина и журналиста Виктора Кожемяки на их совместной книге «Последний срок: диалоги о России».

Хочу выделить научный труд «Метапоэтика». Я не буду расшифровывать автограф – он легко читается. Подписала вся редакционная коллегия. Дело в том, что в этом фолианте опубликовано семь моих очерков, взятых из Альманаха.

Я так и не понял: почему Никита Богословский подарил мне свою книгу «Такое кино»?

А вот, считаю – одна из ценнейших книг моей библиотеки – «Стихи о любви». Это подарок Андрея Вознесенского за две недели до смерти поэта. Дата 21.07.09.

Всю жизнь с трепетом отношусь к творчеству Александра Городницкого. Вот его автограф.

Особое место занимает в моей жизни встреча с большим мастером русской словесности – Борисом Заходером. И даже не потому, что три месяца через знакомых моих знакомых искал телефон писателя. Очень сложно было организовать первую встречу. Она всё откладывалась и откладывалась. Да и интервью началось достаточно скупо, но вскоре удалось разговорить «папу Винни-Пуха», и мы проговорили четыре часа, даже не заметив, как быстро пролетело время. А жил писатель в посёлке Комаровка (не путать с Комарово). И на дорогу в оба конца приходилось тратить пять часов.

После окончания разговора получил в подарок книгу «Стихи и сказки». Но самое удивительное – из книги были удалены страницы с «Винни-Пухом». Своеобразный текст был у автографа:

Через несколько дней приехал к писателю заверить текст интервью. Он почти без помарок ушёл в Ставрополь. А Заходер подарил мне полноценную книгу – то есть со всеми страницами.

И тут Ставропольское издательство решило выпустить «Винни-Пуха». Я оказался посредником при заключении договора между издательством, «45-ой параллелью» и автором. Пришлось его несколько раз утрясать. Всё прошло гладко: «Винни-Пух» прижился на Ставрополье.

Неожиданно для меня издательство «АСТ» узнало, что я вхож в дом Заходера, и попросило меня уговорить писателя на издание трёхтомника, а самому принять участие в его составлении. Эта работа была успешно выполнена, и Борис Владимирович даже намекнул, чтобы я стал его литературным секретарём… Но дорога… Пришлось отказаться.

У нас возникли тёплые отношения, и однажды я напросился приехать в гости к писателю с семьёй. Встреча была проведена по высшему разряду. На столе появилась бутылка португальского портвейна урожая 1927 года. Такое не забывается.

Борис Владимирович писал стихи не только для детей, но и вполне для взрослой аудитории. В 1996 году вышла, по-моему, единственная книга со стихами для детей старше восемнадцати лет. Она называлась «Почти посмертное». Писатель попросил меня реализовать её тираж – всего-то одна тысяча экземпляров. Эта проблема была решена за неделю.

Вот какой автограф появился на этой книжке:

А вот и короткое стихотворение из этой книги:

Почти после каждой нашей встречи Борис Владимирович дарил мне свою книгу. Всего у меня скопилось 12 таких подарков.

Однако мне и самому приходилось ставить автографы. После трёх лет работы в 1993 году я закончил роман-мистерию «Дар Вселенной». Под мистерией я подразумевал тайну. И потом трудно было определить жанр романа. Вот скажите, «Мастер и Маргарита» в каком жанре написан? Я ни в коем мере не сравниваю свою работу с творчеством Булгакова. Только я не слышал, чтобы какой-либо литературовед определил жанр этого романа, а также повестей «Собачье сердце» или «Роковые яйца». Фантастика? Фентези? Для меня это самая настоящая, «реалистическая» проза…

Почти пять лет искал своё издательство. Согласилось эзотерическое издательство «Авваллон». В 2002 году книга появилась на прилавках магазинов. Был подписан интересный договор: десять тысяч гонорар, а если хочу заработать ещё – получаю пять процентов от реализации трёхтысячного тиража. Через четыре месяца в издательстве осталось 200 моих книжек, ударили по рукам и закрыли договор.

И вдруг через два года получаю по электронной почте письмо из «Авваллона», в котором сообщалось, что у них осталось 2300 моих книжек(!), которые они предлагают забрать, или сдадут их в макулатуру.

Тут и к бабке не ходи – выпущен левый тираж. И они за два года не могли с ним разобраться. А когда я реализовывал свои книги по договору, то организовал бесплатную рекламу в газетах: «Московский комсомолец», «Комсомольская правда», «Литературное обозрение»; в журнале «МК-бульвар»; книга разыгрывалась в литературном казино радиостанции «Эхо Москвы».

Моя рекламная кампания классно сработала, дала возможность в считанные месяцы разобраться с тиражом. Но потом сменилось руководство издательства, которое показало свою бездарность и в книжной торговле, и в жизни. И я принял единственное правильное решение: забрал остатки тиража домой. Судиться – себе дороже. Треть комнаты заняли 160 пачек с «Даром…», а в пачке – 14 книжек…

Извечный вопрос: что делать? К тому же я нигде не работал, и в книжном их у меня просто бы не приняли. И тогда я решил стать коробейником: пачка в сумку – и по электричкам! 400 метров в одну сторону, столько же в другую. Голос звонкий, за минуту рассказываю содержание книги, прошу за неё всего сто рублей. За день работы с трудом удавалось продать пачку. А однажды меня арестовала наша доблестная (тогда ещё) милиция. Смеются, говорят, что впервые писателя поймали, взяли с меня 200 рублей штрафа, и, конечно, без квитанции.

И здесь меня осенило: ведь герой моей книги кот Тимофей… А почему бы с ним не посещать кошачьи выставки? Старался выбирать самые крупные, когда за субботу и воскресенье на них присутствует до пятидесяти тысяч покупателей-зрителей. Но приходилось приходить за час до открытия, когда контролёры только-только вставали на вахту. Ведь билет 500 рублей стоил! Если чувствую, что не прокатит, то иду на контролёра как танк. Только он собирается выяснить: кто такой? Работаю на опережение, поясняю: несу товар в газетный киоск. Таким образом бывали дни, когда на больших выставках удавалось продать 5–6 пачек.

Торговля шла с сентября по май. Мне потребовалось полтора года, чтобы расстаться с остатками тиража. И самое главное: каждому покупателю на каждой книге ставил автограф.

Да, вот ещё одна неразобранная полка с автографами. На ней стоят: Библия, Коран, Тора, Путь Дао, Ницше «Так говорил Заратустра»…

Как вы считаете: я состоятельный человек?

Вячеслав Лобачёв

© Вячеслав Лобачёв, 2025.

© 45-я параллель, 2025.