Ирина
Жарикова

I. P. Ангела

Настоящие ангелы никогда-никогда не падают,

в них оберегом заложена доброта.

Там, в уютной общаге на Райской,

окуренной ладаном,

на ЖК-мониторах раскинуты города.

Там следят за падением в пропасть

отнюдь не ангелов,

тех, кого перепутали люди во тьме с собой…

И горят в небесах неустанно прозрений факелы,

освещая в погасших душах густую боль…

Но сбоит интернет-провайдера оснащение,

ведь не всех горемычных дано на земле спасти.

Падший агнец читает Библию, ждёт прощения.

А поэт, понимая, о нём сочиняет стих.

Антилогичный город

Антинаучное

Мой город серебрян,

а хочется золота, золота,

а значит – не зим. А хотя бы, хотя бы осени.

Мой голос надменен,

разменян на звуки города.

Катушки из мыслей магнитятся – псевдодроссели.

И стать гармоничней – не станется, не получится,

когда сквозь ломбарды серебряный льётся свет.

И стынет вода в тротуарных несчастных случаях,

и я убегаю за-город в неСВ.

Мой харьковский дворик до боли, до грусти молод.

Не помнит ни дат, ни слухов, ни первых встреч.

Мой антинаучный, мой антилогичный город

так хочет, но вряд ли сумеет себя сберечь.

Мой сонный, мой светлый, где стужный электроветер,

машинный, метрошный, госпромный горючий дым,

тебя не сравнить ни с кем и ни с чем на свете

по тёмности, томности, святости дней седых.

Безлимитный свет

Безлимитный свет в конце тоннеля

освещает странствия впотьмах,

догорает энная неделя,

небыль урезонила размах.

И живая будто, еле-еле,

оплывает памятью свеча,

безлимитный свет в конце метели

ни за что не хочет отвечать…

Разгулялся ветер беспристрастный,

наводнил гудками провода, –

если где-то и бывало счастье,

то не находило троп сюда,

перепутав минусы и плюсы,

заземленье небу примотав.

Вот оно – прозрение на блюдце,

вот она – святая прямота.

* * *

В холодной паутине ночи

оставив томик светлой грусти,

приклею солнце к небу скотчем,

когда зима к тебе не пустит.

И разберу стихов осколки,

не став их склеивать от жажды.

И птичий смех во мне умолкнет,

чтоб возродиться вновь однажды.

И столько будет в гу(г)ле улиц

минут, что станут в сердце камнем,

когда, шатаясь и сутулясь,

мы станем прошлым, дымным, давним.

Себя вплетая между строчек,

уснув на этой паутине,

я знаю – мой неровный почерк

в тебе молчанием застынет...

* * *

дай мне, Боже, только силы – чтобы вынести

наказания за все грехи-провинности…

дай увидеть лицемера искренним,

чтоб добро из глаз – не ложь – искрами.

дай по полной всё стерпеть-выстрадать,

не пугаясь грозовых выстрелов,

не страшась и тишины шорохов

не продать всё, что свято-дорого.

отпусти меня гулять по небу,

чтобы там меня спасли (поняли).

жжёт… ветрянка нелюбви – оспами…

что молчишь? ещё не время, Господи?

… и свет

ты приходишь ко мне, когда ночь заливает чернилами небо,

будто соткан из света и ветра, такого горячего.

я не верила в чудо, но сердце бывает так слепо,

что иллюзии прыгают в небо игривыми мячиками.

ты приходишь… и нет, ничего, что пока не сбывается

наш заезженный сон. в унисон мы вдыхаем октябрь –

знаю точно, ты тоже смотрел его на ночь по пятницам

/или просто рекламу плакатную видел хотя бы…/

ты приходишь, и свет застывает в секунде от истины,

закрывая от вьюги и стука в хранилища прошлого.

но помятые сны не о главном разбросаны-списаны,

ты приходишь, и хочется верить в победу хорошего.

ты приходишь, и свет…

Исповедь

Луны ладонь касается плеча,

пытается согреть холодной ночью.

Но ей видней, что чувство сгоряча

согреться – нет, сгореть, скорее, хочет.

Луна одна. Я исповедь шепчу –

она слышна лишь ей. И подношу ладони

навстречу каждому небесному лучу,

грехи снимающему в зеркале оконном.

* * *

Мне несладко, пойми, будто что-то не отпускает.

Будто кто-то крадётся в памяти дальний угол...

Будто новый сюжет о суетном по Дискавери

о пришествии толстых клоунов, глупых кукол.

И зачем мне тогда подсказки, цветы, поблажки,

если мир не продвинется далее ни на йоту?

Смотрят странно и дико забытые чебурашки

из витрин магазинов, отчаянно ждут субботу.

Вот бы смелости мне – набираться ума и опыта

и не слушать глупцов, но себя научиться слушать

/быть простым и серьёзным нынче довольно хлопотно/

Наряжаем тела, позабыв, как всегда, про души...

Психосоматика

Больничные коридоры.

– Бронхит.

– Отит?

– ОРВИ.

В каждом сердце – сокровищница Пандоры,

и каждое оттого – кровит.

Сквозь жалюзи сочится вечность.

И ветер заметает пыль.

А солнца пар лучисто-млечный

пронзает всё, что ты любил.

И в промежутках глупых песен

застынет робко тишина.

А мир – уютен, интересен –

когда-то был. Но решена

потерь несложная загадка.

Больничный храм.

Неяркий свет.

И вкус таблеток горько-сладкий

на завтрак, ужин и обед

заменит вкус привычной кухни.

Неси свой крест (тяни/вези…)

И вечность лезет лопоухая

сквозь окон щит и жалюзи.

* * *

Синих сумерек свита баюкает дом,

ограждая от ветра невидимым кругом.

Если в мире холодном с тобою вдвоём,

значит, сможем спасти части света друг друга.

Отпускать ты не бойся в невиданный путь,

я тебя отыщу в чёрных дырах на ощупь.

Ночь упала на нас и пора отдохнуть.

Слышишь, время уснуло. И нам стало проще

вдруг понять и простить очень многое многим,

завершая круги, выпрямляя дороги.

Сновье

Приходи ко мне в дом, здесь расставлены розы в вазах.

Здесь уютно, тепло, здесь играет радушный Коэн.

Здесь любые желанья слагаются в смелые пазлы.

Здесь ты будешь улыбчив, уступчив и странно-спокоен.

Приходи. И живи. Сколько хочешь – хоть целый август.

Выбирай покрывало сновье – какое хочется.

Из окошка гляди на месяц – забавный ракурс.

А пока я по ниткам твоё распущу одиночество.

ти-break

Распяли ветер сонные деревья.

Зацепки снов видны со всех сторон.

Мы в них искали путь в адамоевье,

не веря в то, что это только сон.

Осенний дождь. Нелепая случайность.

Небесных луж дрожащая ладонь.

И в кофе-брейк сменилась наша чайность.

И гущи снов видны со всех сторон.