Василий Аксёнов и Майя Кармен
Однажды на исходе 60-х годов прошлого века популярный молодой советский писатель приехал в Ялту отдохнуть и поработать в Доме творчества. В первый же день в писательской столовой он встретил свою подругу, не менее известную поэтессу. Разговорились. Всплеснув руками, она воскликнула: «Как, ты не знаешь Майю? Сейчас я вас познакомлю!»
С этой реплики начался один из самых знаменитых шестидесятнических романов века: писателя Василия Аксёнова и московской светской львицы-тигрицы Майи Кармен. (В их общей подруге без особого труда можно узнать Беллу Ахмадулину).
Фамилия Кармен этой женщине удивительно подходила и, хотя по паспорту она была Овчинникова, «вся Москва» её знала как жену высокопоставленного режиссёра-документалиста Романа Кармена. Аксёнов и приехавший вместе с ним в Дом творчества поэт Григорий Поженян были наслышаны о Майе. Поженян готов был ринуться в бой, но, увидев собственными глазами искру, проскочившую между Василием и Майей, решил не мешать другу. «Уйду с дороги – таков закон. Третий должен уйти», – позже написал Поженян в одной из своих песен.
В этой наполненной знаменитостями столовой Аксёнов увидел невесёлые уставшие глаза овеянной мифами незнакомки и понял, что пропал. Оригинал оказался гораздо одухотворённей многих копий, которые рисовало распалённое воображение мужчин, желающих остаться тет-а-тет с супругой Кармена. 34-летняя Майя Змеул, по первому мужу – Овчинникова, по второму – Кармен, всю предыдущую зиму выхаживала своего не слишком счастливого документалиста после инфаркта, настигшего его в самом опасном мужском возрасте на рубеже 60 лет. А не очень счастлив лауреат государственных премий и друг генсеков Роман Кармен был из-за сексуальных достижений доставшихся ему жён. Первые две ославили его на весь богемный мир своими громогласными изменами. А третья, Майя, моложе на четверть века, с белокурыми косичками и маленькой дочкой Алёной, показалась Кармену ангелом во плоти. Но потом ангел стал превращаться в демона-искусителя...
Василий Аксёнов не был свободен к моменту встречи с Майей. Став известным писателем, он полностью утратил моногамные свойства характера. Остро ревнующая жена Кира и сын Алёша не мешали создателю исповедальной прозы много работать и постоянно куролесить. В ту пору, о которой мы говорим, на слуху был роман Аксёнова с первой красавицей-интеллектуалкой города на Неве Асей Пекуровской. На пике этого романа Ася успела ненадолго сходить замуж за никому ещё не известного Сергея Довлатова.
Любопытная сцена разыгралась в ресторане «Крыша» гостиницы «Европейская», где как-то ужинали Аксёнов и Пекуровская (а Довлатов в это время служил в армии, подальше от жены Аси и сопровождавших её лиц мужского пола). После ужина они спускались по лестнице, построенной модернистом Фёдором Лидвалем, и спорили, остались ли в Питере хорошие писатели, или все, подобно Аксёнову, переехали в Москву. «Ну назови хоть кого-нибудь!» – взывал Аксёнов к Асе. И тут они увидели распластанного у их ног, пьяного, что называется, в зюзю Андрея Битова. Указав перстом на съехавший набок битовский галстук, умница-красавица Ася сказала: «Вот лежит один из лучших представителей петербургской прозы!» – и, переступив через писательское тело, мимолётная жена Довлатова и примкнувший к ней прозаик Аксёнов пошли ловить такси...
Между тем, курортный роман Майи Кармен и Василия Аксёнова оказался совсем другого жанра. Об их затянувшихся встречах знали все. Майю осуждали больше, Василия – меньше. Только Белла Ахмадулина никого не осуждала, считая себя сестрой Аксёнова и верной подругой Майи. Впрочем, она считала себя ещё и подругой Романа Кармена. «О времена, о нравы!» – процитирует какой-нибудь латентный ханжа. На самом деле, свободные нравы сопутствуют любым пассионарным временам. Потом, после ввода войск в Чехословакию в августе 68-го, совренессанс стал скукоживаться до состояния, ныне именуемого застоем. А роман Аксёнова и Майи всё продолжался. Их видели в Ялте, Коктебеле, Сочи, Прибалтике, Питере. Жена Аксёнова Кира от этих видений болезненно полнела, муж Майи Роман Кармен переносил новые инфаркты и просил жену не оставлять его. Она ухаживала за больным Карменом, а потом встречалась с Аксёновым где-нибудь подальше от злопыхательской Москвы. «Верни Роме Майку!» – повторял при встрече Юлиан Семёнов влюблённому коллеге.
Однажды друг Аксёнова, знаток джаза и литературы Александр Кабаков, целый месяц отдыхал с женой Эллой в Таллине. В один из вечеров они вышли на улицу Лабораториум, описанную в прозе Аксёнова. И Кабаков сказал: «Здесь витает дух Василия Палыча». При этих словах на другой стороне улицы появились Аксёнов и Майя Кармен. Кабаков вспоминал: «У красавицы Майи был тогда типаж Мэрилин Монро. Причем Монро того знаменитого кадра, где ветер из подземной вентиляции задирает ей подол платья». Я, дотошный автор этих строк, разглядывая фотографию Майи Афанасьевны, не увидела ни малейшего сходства с Мэрилин. Не очень молодая и совсем не кукольного типа женщина поражает своим взглядом. Взгляд – абсолютно счастливый. А у обнимающего её Аксёнова взгляд – абсолютно влюблённый. Неотразимая фотография! И разрезать её пополам (он – отдельно, она – отдельно) невозможно.
В середине 70-х Аксёнов заканчивает «Ожог», поворотный роман его судьбы и творчества. До половины «Ожога» главный герой запойно пьёт, потом резко бросает пить. То же происходит и с Аксёновым. С середины романа он начинает писать, подпитываясь совсем другими энергиями. Свой самый главный роман Аксёнов посвятил Майе. Алиса Фокусова из «Ожога» – одна из ипостасей Майи, так же как Ралисса Кочевая из закатного романа «Таинственная страсть». Таинственная страсть к чему? К творчеству, любви, свободе? Ну да... Однако стихи Ахмадулиной, из которых Аксёнов выкроил название романа, звучат так: «К предательству таинственная страсть, друзья мои, туманит ваши очи» ...
Роман Кармен умер в 1978 году от инфаркта. Майя так и не развелась с ним. После скандала с альманахом «МетрОполь» и последующего исхода Аксёнова из Союза писателей назревает необходимость выезда из СССР. Аксёнов развёлся с Кирой и 30 мая 1980 года женился на Майе. У них была очень грустная свадьба на переделкинской даче. Случайно или не случайно дата регистрации брака совпала с 20-летием смерти Пастернака, умершего в том же Переделкине.
А уже 22 июля друзья провожали молодожёнов в Шереметьево. 48-летний Аксёнов и 50-летняя Майя, а также её дочь Алёна и внук Иван улетали в Париж, чтобы через пару месяцев оказаться в Америке. Думали, что навсегда. 25 июля 1980 года Аксёнов позвонил из Парижа Ахмадулиной в Москву и услышал: «А у нас сегодня умер Володя» ...
Василий и Майя Аксёновы прожили в США 24 года. В основном благополучно. Он стал американским профессором и издавал, что хотел. Но в 1999 году случилась трагедия. 26-летний Иван, внук Майи, которого Аксёнов любил, как сына, шагнул с седьмого этажа. В небо. «Как же мы дальше будем жить?» – спросила Майя. «Грустно будем жить», – ответил Аксёнов…
В 2004 году они перебрались во Францию, в Биарриц. И в Москве им ещё в 90-х дали квартиру в высотке на Котельниках, взамен той, что отобрали после отъезда. 15 января 2008 года Аксёнов потерял сознание за рулём, выезжая из двора этой самой высотки. В итоге – тяжелейший ишемический инсульт, две операции и полтора года в состоянии комы. 6 июля 2009 года Василия Павловича не стало. А ещё раньше дочь Майи Алёна, приехавшая из США в Москву, чтобы ухаживать за любимым отчимом, умерла от передозировки феназепама. Ей было 54 года. Майя Афанасьевна, потерявшая внука, дочь и мужа, осталась совсем одна. Только тибетский спаниель Пушкин, любимец Аксёнова, заставлял её жить дальше. Она говорила, что не может его бросить. Умерла Майя Аксёнова 24 декабря 2014 года.
P.S. В июле 2006-го я познакомилась с Василием Павловичем Аксёновым на кинофестивале «Остров Крым», в Севастополе. Он выкроил 15 минут, чтобы поговорить со мной. Председателя жюри ждал просмотр очередного фильма. Ровно на 15-й минуте за Аксёновым пришли. Он взглянул на пришедших: «В кино не пойду. Этот разговор мне важнее». И мы продолжили нашу беседу. У него были грустные глаза, но он шутил и так, не всерьёз, упоминал, что Майя Афанасьевна теперь читает, в основном, дамские детективы, поскольку они действуют на неё успокаивающе, в отличие от произведений мужа. «А как вы сами относитесь к своей писательской судьбе?» – спросила я. И Аксёнов печально ответил: «В 60-е – 70-е меня читали, но не знали в лицо. Теперь меня узнают на улице, но не читают»…
© Ирина Карпинос, 2020.
© 45-я параллель, 2020.