Ирина
Дубровская

В эпистолярном стиле

Друг любезный, 
нас остается мало, 
тех, кто в бред антирусский 
свою не вписал главу. 
Интеллигенция по преимуществу 
мыслит вяло 
и, как обычно, 
компромиссна по существу. 
  
Мне её фальшь и вялость 
давно противны. 
Книжки читает и пишет она? 
И что ж? 
Связи её с Всевышним 
весьма фиктивны, 
ибо когда продаёшься 
за медный грош, 
  
нить обрывается, 
к небу пути закрыты. 
Интеллигенция, друг мой, 
полсотни лет, 
за исключеньем немногих, 
ищет корыто, 
где посытней похлёбка. 
Культурный след, 
  
ею оставленный, 
неоспорим и вечен. 
Лишь потому, мой друг, 
я за честь сочту 
к ней принадлежность. 
Но больше похвастать нечем: 
интеллигенция редко близка 
к Христу, – 
  
чаще к Иуде 
и книжникам тем двуличным, 
что отрекутся в любую минуту. 
Что ж, 
это считается в мире 
вполне приличным. 
Тех же, кто до сих пор 
не приемлет ложь 
  
и выбирает правду 
своим подспорьем, 
их остается мало, 
но с ними Бог. 
Что же до прочего – 
может, ещё поспорим! 
Если сумеет выжить 
высокий слог, 
  
не растворится 
в едком земном тумане, 
не поглотится 
пеною бренных вод, 
встретимся, может, 
на острове том Буяне, 
что нам с тобой завещан 
из рода в род.