Иосиф
Бродский

Рождественский романс

Евгению Рейну, с любовью 
  
Плывёт в тоске необъяснимой 
среди кирпичного надсада 
ночной кораблик негасимый 
из Александровского сада, 
ночной фонарик нелюдимый, 
на розу жёлтую похожий, 
над головой своих любимых, 
у ног прохожих. 
  
Плывёт в тоске необьяснимой 
пчелиный ход сомнамбул, пьяниц. 
В ночной столице фотоснимок 
печально сделал иностранец, 
и выезжает на Ордынку 
такси с больными седоками, 
и мертвецы стоят в обнимку 
с особняками. 
  
Плывёт в тоске необъяснимой 
певец печальный по столице, 
стоит у лавки керосинной 
печальный дворник круглолицый, 
спешит по улице невзрачной 
любовник старый и красивый. 
Полночный поезд новобрачный 
плывёт в тоске необъяснимой. 
  
Плывёт во мгле замоскворецкой, 
плывёт в несчастие случайный, 
блуждает выговор еврейский 
на жёлтой лестнице печальной, 
и от любви до невеселья 
под Новый год, под воскресенье, 
плывёт красотка записная, 
своей тоски не объясняя. 
  
Плывёт в глазах холодный вечер, 
дрожат снежинки на вагоне, 
морозный ветер, бледный ветер 
обтянет красные ладони, 
и льётся мёд огней вечерних 
и пахнет сладкою халвою, 
ночной пирог несёт сочельник 
над головою. 
  
Твой Новый год по тёмно-синей 
волне средь моря городского 
плывёт в тоске необъяснимой, 
как будто жизнь начнётся снова, 
как будто будет свет и слава, 
удачный день и вдоволь хлеба, 
как будто жизнь качнётся вправо, 
качнувшись влево.