Иосиф
Бродский

Подражая Некрасову, или любовная песнь Иванова

Кажинный раз на этом самом месте 
я вспоминаю о своей невесте. 
Вхожу в шалман, заказываю двести. 
  
Река бежит у ног моих, зараза. 
Я говорю ей мысленно: бежи. 
В глазу – слеза. Но вижу краем глаза 
Литейный мост и силуэт баржи. 
  
Моя невеста полюбила друга. 
Я как узнал, то чуть их не убил. 
Но Кодекс строг. И в чем моя заслуга, 
что выдержал характер. Правда, пил. 
  
Я пил как рыба. Если б с комбината 
не выгнали, то сгнил бы на корню. 
Когда я вижу будку автомата, 
то я вхожу и иногда звоню. 
  
Подходит друг, и мы базлаем с другом. 
Он говорит мне: Как ты, Иванов? 
А как я? Я молчу. И он с испугом 
Зайди, кричит, взглянуть на пацанов. 
  
Их мог бы сделать я ей. Но на деле 
их сделал он. И точка, и тире. 
И я кричу в ответ: На той неделе. 
Но той недели нет в календаре. 
  
Рука, где я держу теперь полбанки, 
сжимала ей сквозь платье буфера. 
И прочее. В углу на оттоманке. 
Такое впечатленье, что вчера. 
  
Мослы, переполняющие брюки, 
валялись на кровати, все в шерсти. 
И горло хочет громко крикнуть: Суки! 
Но почему-то говорит: Прости. 
  
За что? Кого? Когда я слышу чаек, 
то резкий крик меня бросает в дрожь. 
Такой же звук, когда она кончает, 
хотя потом еще мычит: Не трожь. 
  
Я знал ее такой, а раньше – целой. 
Но жизнь летит, забыв про тормоза. 
И я возьму еще бутылку белой. 
Она на цвет как у нее глаза. 
  
          1968