Иосиф
Бродский

Литовский дивертисмент

Томасу Венцлова 
  
1. Вступление 
  
Вот скромная приморская страна. 
Свой снег, аэропорт и телефоны, 
свои евреи. Бурый особняк 
диктатора. И статуя певца, 
отечество сравнившего с подругой, 
  
в чем проявился пусть не тонкий вкус, 
но знанье географии: южане 
здесь по субботам ездят к северянам 
и, возвращаясь под хмельком пешком, 
порой на Запад забредают – тема 
для скетча. Расстоянья таковы, 
что здесь могли бы жить гермафродиты. 
  
Весенний полдень. Лужи, облака, 
бесчисленные ангелы на кровлях 
бесчисленных костелов; человек 
становится здесь жертвой толчеи 
или деталью местного барокко. 
  
2. Леиклос1 
  
Родиться бы сто лет назад 
и сохнущей поверх перины 
глазеть в окно и видеть сад, 
кресты двуглавой Катарины; 
стыдиться матери, икать 
от наведенного лорнета, 
тележку с рухлядью толкать 
по желтым переулкам гетто; 
вздыхать, накрывшись с головой, 
о польских барышнях, к примеру; 
дождаться Первой мировой 
и пасть в Галиции – за Веру, 
Царя, Отечество, – а нет, 
так пейсы переделать в бачки 
и перебраться в Новый Свет, 
блюя в Атлантику от качки. 
  
3. Кафе «Неринга» 
  
Время уходит в Вильнюсе в дверь кафе, 
провожаемо дребезгом блюдец, ножей и 
     вилок, 
и пространство, прищурившись, подшофе, 
долго смотрит ему в затылок. 
  
Потерявший изнанку пунцовый круг 
замирает поверх черепичных кровель, 
и кадык заостряется, точно вдруг 
от лица остается всего лишь профиль. 
  
И веления щучьего слыша речь, 
подавальщица в кофточке из батиста 
перебирает ногами, снятыми с плеч 
местного футболиста. 
  
4. Герб 
  
Драконоборческий Егорий, 
копье в горниле аллегорий 
утратив, сохранил досель 
коня и меч, и повсеместно 
в Литве преследует он честно 
другим не видимую цель. 
  
Кого он, стиснув меч в ладони, 
решил настичь? Предмет погони 
скрыт за пределами герба. 
Кого? Язычника? Гяура? 
Не весь ли мир? Тогда не дура 
была у Витовта губа. 
  
5. Amicum-philosophum de melancholia, 
     mania et plica polonica2 
  
Бессонница. Часть женщины. Стекло 
полно рептилий, рвущихся наружу. 
Безумье дня по мозжечку стекло 
в затылок, где образовало лужу. 
Чуть шевельнись – и ощутит нутро, 
как некто в ледяную эту жижу 
обмакивает острое перо 
и медленно выводит «ненавижу» 
по росписи, где каждая крива 
извилина. Часть женщины в помаде 
в слух запускает длинные слова, 
как пятерню в завшивленные пряди. 
И ты в потемках одинок и наг 
на простыне, как Зодиака знак. 
  
6. Palangen3 
  
Только море способно взглянуть в лицо 
небу; и путник, сидящий в дюнах, 
опускает глаза и сосет винцо, 
как изгнанник-царь без орудий струнных. 
Дом разграблен. Стада у него – свели. 
Сына прячет пастух в глубине пещеры. 
И теперь перед ним – только край земли, 
и ступать по водам не хватит веры. 
  
7. Dominikanaj4 
  
Сверни с проезжей части в полу- 
слепой проулок и, войдя 
в костел, пустой об эту пору, 
сядь на скамью и, погодя, 
в ушную раковину Бога, 
закрытую для шума дня, 
шепни всего четыре слога: 
– Прости меня. 
  
          1971 
  
* (прим. в СИБ) 
  
1 Улица в Вильнюсе. 
  
2  "Другу-философу о мании,  меланхолии 
      и  польском  колтуне"  (лат.). 
Название  трактата  XVIII  века,  
     хранящегося   в   библиотеке  
     Вильнюсского 
университета. 
  
3 Паланга (нем.). 
  
4 «Доминиканцы» (костел в Вильнюсе) 
     (лит.).