Инна
Кашежева

* * *

Случилось это как-то в ночь: 
болело сердце – не помочь 
и знающим латынь. 
Я говорю ему: «Зачем 
нам малярийный жар поэм? 
Отринь его, остынь!» 
Оно ни слова мне в ответ. 
Скорей бы уж стекал рассвет 
по клювам петухов... 
Но только ночь, но только боль 
и – в этом соль! – терпеть изволь 
рождение стихов. 
А я при чём? Здесь, например, 
уместней был бы акушер, 
ну, фельдшер, наконец... 
Но вдруг – часами на стене – 
в пульсирующей тишине 
я чувствую: стучат во мне 
две тысячи сердец. 
И ритм не ритм, и звук не звук, 
а в тёмном хаосе вокруг 
лишь сполохи огня... 
И чей-то голос: «Принимай!» 
Как демонстрация на Май, 
толпа вокруг меня. 
Внутри – сплошная пустота... 
О ты, святая простота, 
что хуже воровства! 
А сердцу надо так болеть, 
когда бессильна даже смерть 
остановить слова. 
И ты, великий лекарь – жизнь, 
спасать меня не торопись, 
со лба ладонь стряхни... 
Я соглашусь опять страдать, 
крик боли, словно кость, глодать, 
то возникать, то пропадать, 
но только бы вопрос задать: 
– Вы кто? 
– Твои стихи. 
  
          1981