Посмотри
Посмотри ‒ смеётся надменный Ра,
Небеса рассыпают холодный рис.
Говорят, все дороги приводят в Храм
(Говорят, все дороги приводят в Рим),
Постоим с тобой на семи ветрах,
От костра потянется чёрный дым,
Подождём, сестра.
До утра ‒ во храме чадит свеча,
Мелко-мелко вздрагивают образа,
Всю дорогу ‒ ветру луну качать,
За окном меняется лишь пейзаж,
Время года ‒ старость, считай до ста,
А потом страницу переверни,
Потому что всё начинать с листа
(Говоришь, дорога приводит ‒ в Рим?!)
Вот те крест ‒ (не веришь?) приводит в бар,
Выбирай слова!
‒ А потом ‒ в мотель!
И какая разница, чья кровать,
Здесь, важнее, солнышко, чья постель.
А в кармане ‒ мелкое серебро,
Сигареты, паспорт (аж целых два!)
А про то, что дороги приводят в ров ‒
Забывай, сестра.
Забывай.
Конечно
Конечно, факт остается фактом ‒
Виновен Запад! Ату и фас!
Мы подрастали с тобой в антракте
Бездарных драм, превращённых в фарс,
Потом ‒ взрослели. В шальном апреле
Влюбляться ‒ ах! Не хватает слов...
Теперь на пару, сестра, стареем.
И разнесло нас. И ‒ занесло.
Старик по-прежнему чинит невод,
Кружатся соколы над водой,
Что остаётся? Смотреть на небо,
Одно ‒ на всех бесприютных ‒ небо,
И повторять «Элохим Гадоль»...
* * *
А город растекался вдоль дорог,
вверх по холмам карабкался с трудом...
Твой лёгкий шаг, браслетов серебро,
кувшин и загорелая ладонь ‒
Не вспоминай. Вздыхают поезда.
Как беззащитна линия плеча!
Что остаётся? Научиться ждать.
Смотреть в окно. Молиться. И ‒ молчать.
* * *
Поутру он белый вдохнёт туман ‒
Выдыхает к вечеру чёрный дым.
Этот город сводит меня с ума,
Всё равно что последний глоток воды
Перед долгой дорогой на крайний юг,
Где сухие вёрсты в тоске песка.
Здесь никто не может найти приют,
Только все продолжают его искать.
Здесь любое слово бросает в дрожь,
Обернись на голос и ‒ пустота.
Чёрный снег превращается в серебро,
Засыпает улицы,
Замета…
Seasons
* * *
Xодики на стене, подтянуть бы гири.
Древние мерили время совсем иначе:
Горстка песка ‒ и сразу же все ‒ другие
Вновь за стеной соседский ребёнок плачет,
Время скользит, убегает, идёт за нами,
Перегоняет, смотрит в лицо с укором,
Дерева два туго сплелись корнями,
Два силуэта застыли в кресте оконном,
Город ‒ стекло и сталь на старинном блюдце,
Не повторяй «январь», холодней не станет,
Двери открыть, натянуто улыбнуться ‒
Мы опоздали. Просто ‒ мы опоздали.
* * *
И кто о чём, и снова ‒ нарасхват
Слова. А ты прислушайся ‒ в лесах ‒
Аукаются звуки, тают листья,
Дверь отворить ‒ и осень где-то близко,
И постепенно перестать молиться,
И наконец-то можно забывать.
* * *
Выбирай, говорит, свой собственный лабиринт,
А потом кружи по нему всю жизнь наугад,
Принимая врага за друга и день за ночь,
И когда-нибудь (веришь?) становится всё равно,
Понимаешь, что каждому овощу ‒ свой сезон,
Свой дракон ‒ герою, а парусу ‒ горизонт,
А в конце (или в центре) ‒ свой собственный Минотавр,
Под названием старость.
Солнце моё
Каждое утро, потягиваясь, встаёт,
Дует (сбивая в пену) на облака.
Я по тебе тоскую, солнце моё ‒
Россыпь веснушек, хрупкий бутон соскa,
Спелой антоновки запах. В каких садах,
Сколько их было ‒ дней и ночей ‒ вдвоём?
Под небесами ‒ высшая благодать ‒
В каждой и каждом ‒ выстраданном, земном.
Он допивает кофе
Поля пусты,
Мрачный ноябрь уступает пути зиме.
Знаешь, меня ведь никто не любил, как ты ‒
Так, ничего не выпрашивая взамен,
Всю, целиком, от пяток и до волос
(Кто говорил: любовь, мол, ‒ удар ножа?)
Солнце моё, не надо ни слёз, ни слов.
И никому никогда не принадлежать ‒
Только себе. Смотри ‒ невозможный мир
Вновь растворяется в утренней синеве.
Пусть будут люди ‒ прежде всего ‒ людьми.
Он улыбается.
И открывает дверь.
Сыновья
Они приходят, когда заснёшь,
Перебирают страницы книг,
Считают дни ‒ впереди весна,
Напоминают ‒ пора сажать.
...За окнами злится бессильно дождь.
Терпи, наследница всех держав,
Терзайся ‒ шёпотом в чёрном сне,
Не вспоминай, как везли рожать,
В палате ‒ плач, в коридоре ‒ смех,
Как засыпал у твоей груди,
А разбудить ‒ нет греха страшней!
Не вспоминать, как (опять весна!)
Темнело небо, сочились дни...
Терпи, принцесса стальных границ,
Хватает пасынков у страны.
По лавкам, школам и лагерям ‒
Не пропусти никого, метла!
От мая, (помнишь?) до ноября,
И вновь зима. И земля бела.
Всем хватит места. Крестов и звёзд
На каждый шаг (не считай. До дна.)
Они уходят, а ты зовёшь,
Взахлёб. И навзничь.
И вновь ‒ весна.
Вставать неспешно в привычной мгле,
Искать одежду. На стол ‒ еду.
Хоть в чём-то, Господи, пожалел ‒
Придут.
Они всё равно придут.
© Инга Даугавиете, 2016‒2018.
© 45-я параллель, 2018.