Игорь
Потоцкий

* * *

Я родился на улице Прохоровской – 
     напротив сквера, 
где в 41-ом собирали евреев 
и вели на расстрел – день был бледным и 
     серым – 
а полицаи орали: скорее, скорее! 
Били стариков по спинам и лицам, 
женщин обкладывали трёхэтажным матом, 
и евреи вытянулись вереницей, 
ангел смерти над ними повис совсем 
     рядом. 
Он, наверное, плакал, находясь над 
     ними, 
и сквер плакал, и ветер плакал осенний, 
а колонна с будущими мертвецами 
вытянулась на три километра. 
Трёхкилометровая эта колонна, 
вытянувшаяся змеёю без жала, 
шла на убой тяжело, обречённо, 
от безысходности вся дрожала. 
Вот-вот заговорят пулеметы, 
вот-вот покроют трупы овраги, 
вот-вот глаза обречённых погаснут, 
будто они – поминальные свечи. 
Мой дядя Борис, моя тётя Роза 
в этой колонне бредут на убой 
и вырваться из неё слишком поздно, 
и дым над ними пороховой. 
...Потом мне скажут, что устали 
евреи читать про войну и смерть, 
что румыны совсем другими стали, 
немцы совсем другими стали, 
полицаев давно уже перевоспитали, 
они выбыли из списков живых – их нет. 
И только ангел смерти суровый 
мне шепчет по ночам: не сдавайся – 
     пиши! 
В черновике кровоточит слово, 
над сквером не летают голуби и 
     стрижи...