Игорь
Потоцкий

* * *

Мой дядя Наум собирал телевизоры и был 
     хасидом. 
Он радовался жизни и своим жёнам, трём 
     сразу. 
С двумя он развёлся, а третья его 
     пилила, 
говорила, что зря за него вышла замуж. 
Она была тонкой и высокой, кричала как 
     птица, 
но потом целовала дядю Наума, просила 
     прощенье, 
говорила, что только его любит и точка. 
Дядя Наум приходил к своей сестре Циле 
по воскресеньям, они вишнёвую пили 
     наливку 
и вспоминали Балту. Им нравились 
     воспоминания. 
Дядя Наум был маленьким, но шустрым. Он 
     носился 
по Одессе, как солнечный зайчик. Чинил 
     телевизоры и радиоприёмники, 
а ещё утюги и настольные лампы. 
Он читал Менделе-Сфорима. Всю жизнь 
     только одну книгу. 
И ходил к хасидскому ребе за утешеньем, 
     а потом 
навещал двух своих первых жён и вместе 
     с ними плакал 
над загубленной жизнью. И приносил 
     подарки 
своей жене и сестре – моей бабушке 
     Циле. 
На дни рождения дяди Наума собирались 
     все родственники. 
Три жены сидели рядышком. Все ели и 
     пили. 
И говорили, что хорошо жить в Одессе. 
А потом тётя Роза уехала к кенгуру, 
     дядя Лёня в Нью-Йорк, 
тётя Ида в Оттаву. И у меня почти 
     никого не осталось в Одессе.