Игорь
Некрасов

* * *

…и вот кричу: «Бача, давай по новой!»

свеча, упавшая под лёд, горела долго…

чудо?.. диво?..

слеза под скрип зубов комдива

пыталась растопить тот лёд…

семнадцать километров до Газни…

а журавлю неделю лёту до России…

семь дней душе на подвиг отпустили…

и кто вперёд…

и кто пойдёт…

и скольких понесут…

а скольких бросят…

не брошен ни один…

всех донесли…

шипение тангент, как вздох из ада…

и каждого нашла своя награда…

играли гимн… он стал хитом…

знамёна выцвели, лафеты укрывая…

и залпы в небо… в трёх шагах от рая…

удачи все желали журавлю…

кури, бача… спасибо, не курю…

от свечки не прикуривают…

поздно…

1985

* * *

Художник снов, за ветропись мою

Рисуй видения, где доброта и ласка…

Моё начало – твердь, где я стою,

Держась за кромку неба, как за лацкан…

Из тверди той, где кости, груды зла,

Ращу добро. Мне, выходцу из трупов,

Рассказывала старая гюрза

О смысле жизни среди тех уступов,

Что так реалистично показал

Ты мне сегодня красками без злата…

Там был ещё поодаль морвокзал,

Где скедия моя стоит распята

И к тверди – пуповиной бытия,

Как море к суше, как добро со злобой…

Добро плюс зло, а в сумме – это я…

С такой гремучей смесью жить попробуй…

Не просыпаясь, в сон хочу уйти,

Туда, где мир мой чист и так прозрачен,

Себя очистить – зла не донести…

Убить? Иль возлюбить его? – задача,

Почти неразрешимая уже,

Поэтому и сны все тяжелее

На кромке тени, на пустой меже, –

Там абрис сна заметен еле-еле, –

В рассветной рамке… Чёрная стена,

И к ней корона гвоздиком прижата…

Художник, нарисуй мне времена,

Где пенье птиц, а фоном – запах мяты,

Прохлада утра, раззудись плечо…

Ты прав, коса – не лучшая примета,

Рисуй же лето в травах, а ещё

Закат, где я в гусарских эполетах…

Опять война. Ты путаешь, дружок…

А впрочем, прав… Там трупы на лафете…

Что ж, третий тост… За всё На посошок…

Добро и зло… Их двое… Буду третьим…

From Flower to Star

(От цветка к звезде)

Красота приступает к спасенью...

Что сначала – цветы или звёзды?

Чье first Morning начнёт воскрешенье?

Grandeur... Splendair... Стихи или проза?

Есть гадания миг. Звёздной карте

В час явлений, вершения чуда

Доверяется в выборе фарту

Эта странница из ниоткуда...

На лугах предрассветной Природы,

В самотканной полоске востока

То впадает в мечтанья о звёздах,

То вдруг лилии ищет в осоке...

То Мадонной вдруг явится свету,

То во тьму – Госпожой выйдет лунам...

То во сне призывает к ответу,

То раскрутит Вселенскую мглу нам...

Настает роковое то утро,

Своевольем видений разбужен

Заменяешь рассвет перламутром,

Горизонты сдвигаешь поуже...

У травы есть глаза и слёзы,

Ты ж, забыв о рассвете и детстве,

Усыпляешь себя как наркозом:

«Всё в порядке в моём королевстве...»

Ну а я своеволие это

Посвящаю владычице тайны,

И пускаюсь за ней по планете,

И мой Остров, он необитаем...

Взгляд мой зимним единорогом

Под сугробами ищет ласку, –

В королевстве своём убогом

Верит в счастье, любовь и сказку...

А ещё мимолетностью чуда

Наступает рассвет-озаренье...

Рай познав, трудно выйти оттуда –

Золочённые нити плененья...

Из авоськи не вырваться в небо...

Фарш акулам... Из глаз океана

Вырывается вдруг Айдо Хведо –

Змея-радуга... Nightmare Адама...

Смерть и Дева, и юная осень

Неразлучны на острове Леды...

Если Ева то яблоко бросит,

Что промолвят друзья и соседи?...

Грех, чистилище, рай и начало...

Безнадёжность и нагов крушенье...

Вера – это уже так немало...

Но ещё впереди искушенье...

И в пожаре ночного виденья,

В прошлом – корни, а в будущем ветки...

Это сказки со мною с рожденья –

Вся Природа в одном человеке...

В третьем скоке я замер. И присно

Кем бы ни был я – прахом, мечтою...

И цветок, и звезду моих мыслей

Ты спасаешь своей красотою...

Бал

Нарядился б гусаром, да выправка, каюсь, не та,

Аксельбанты не скроют морщин, что оставили годы.

Вновь без фрака приду, облачившись в наряд по погоде –

В голубую рубаху, что сшита из неба холста.

Перелеском пройду по тропинке былого житья,

Прямо в залу лугов, там, где звёздные клевера свечи…

Бал босых и влюблённых… Свои обнажённые плечи

От отчаянных взглядов прикроет закатом ветла.

И никто не осудит, никто не поставит на вид

Светлякам – за бестактность горящих в траве изумрудов,

И весёлым глазам не забытых ещё незабудок, –

Там, где паперть любви, − неуместно понятие стыд…

Насмотреться бы впрок мне на нежность ночного дождя,

На беспечность росы, омывающей грешные ноги

Первых встречных царей и последних безвестных бродяг, –

Всех дороги ведут… – не встречалось безгрешной дороги.

И всё меньше причин акварелить мне ту немоту

Гомонящих, орущих, горланящих в царство и в душу,

Но не смеющих таинства звуком случайным нарушить,

Когда чудище-утро являет свою красоту…

А кресало небес всё роняет богатства ночи

На потребу горящим в любовном аду беззаветном,

И с песчаной луны опадают ампельные плети, –

Колдовством обращённые в нежность земную лучи…

И уже невозможно частичку себя не отдать

На чистилище солнцем протянутой радужной длани…

И не важно теперь, как звалась та шальная звезда,

Что себя вознесла на костёр исполненья желаний…

Волк

Город вышел ко мне, разогнав кашемировый сумрак,
С гулким эхом протопав башмаками своих мостовых,
За спиною висел горький опыт в обшарпанной урне,
И мышиное небо стекало с седой головы.
Как заплаты на бриджах зияла мозаика окон,
Дом локтями углов опирался на воду реки…
Обнищавшей дворянкой стыдилось былое барокко,
Ускользала луна с величавой когда-то стрехи…
А сутулость тоски, что приникла к плечу разговора,
Не спешила признать в лихоманстве начало своё,
Обжигая глаза, как крапива сквозь пальцы забора,
Кто не ползал – неймёт счастья воли, что дарит полёт.
Это доля людей – все валить на бесчинства погоды, –
Их хлебами любви не накормишь, не хватит на всех.
Кто-то гложет ломоть, ну, а кто-то и крох не находит.
Одинока ладонь, что впускает обманчивый снег…
Я чуть-чуть постоял, посмотрел на него, не мигая, –
Он зажёг ореол предвкушения близких чудес.
Одинокий трамвай пробирался от рая до рая.
Я ушёл, не простившись, обратно в безрельсовый лес…

* * *

...а я живу не по Христу...

мой путь давно уже расхристан...

не знаю я, как строят пристань...

и как на пристани той ждут...

а я давно забыл уют...

в его привычном измеренье...

мениски стерты, и колени

болят от этого... вот тут...

не иглы боли – что мне боль...

я демонство избрал судьбою...

и если слышу: «Бог с тобою...» –

о толстокожье, словно моль,

слова те призрачные бьются...

но чаще... мне вослед смеются...

полночный демон – просто ноль...

когда смыкаются пространства,

когда не выстонать себя...

эх, жаль, что жил не по Христу...

уже, наверное, не пустят...

и позади – до эха – пусто...

и впереди...

что, Бог

судья?...

Одномолчане

Почему молчишь? Морозы? Нас тоже до…стали.

Обещают, суки, до 37 ночью.

Серьёзно, по хате хожу в унтах – плюс восемь!

(Сергей К. – живая легенда)

«Почему молчу? Ты прав. Морозы» –

Легче оправданья не найти…

Два фрагмента из афганской прозы:

Я – строка. Два тома толстых – ты…

Есть о чём кричать. Слышней – молчанье.

Сердцу не придумали беруш.

Все мы с той поры – однополчане.

Есть у нас и крёстный – Гиндукуш.

Мы – антитела и антитезы.

Отторженцы мира и войны.

Наглухо промёрзшие протезы.

Отчеств не имевшие сыны.

Что же до письма… пишу, Серёга,

Вон их целый ворох на душе…

В череде мутаций интердолга

Фраз «недострелённое» клише.

Снегу намело. Дела. Работа.

Быт спокойный всё не пристаёт.

Память − словно пуля на излёте:

Ранит, а до смерти не убьёт.

Так вот и молчим. Одномолчане.

Выскажемся – зряшно – не поймут.

Вот уже морозы полегчали.

Выживем, бача… по одному.