Поэма о Времени
Я живу то с минутной стрелкой, то с секундной. Значит, я изменяю часам. А когда я живу с часами, изменяю суткам. И это уже серьёзное нарушение хронологического этикета, не так ли?
Время превращается в звёздный песок и падает метеоритным дождём на землю. В лужах отражаются старики, видят себя безусыми юнцами и улыбаются. И скачут на конях вдохновения снова и снова, к чёрным и белым усам, в указанной последовательности.
Вчера мы целовались с тобою. И я ревную тебя ко вчерашнему дню, если мы не поцелуемся в дне сегодняшнем. Так давай же целоваться всегда, не замечая время. Его неумолимого воздействия на окружающее.
Ты красишь по утрам свои губы, как ставишь метки на дереве. 30 000 меток, и жизнь прошла… О, эта красная буква «О», когда ты услышала об этом!
Но если бы секунды не переходили в минуты, а те – в часы, каждое наше действие длилось до бесконечности. Ты вышла бы из дома и шла, шла, шла, а я бы смотрел и смотрел на тебя из окошка.
Время необходимо в этой жизни, поскольку оно сортирует наши дела. Ставит на них метку – число, месяц и год, и размещает в поисковой системе «Яндекс». А вдруг наши дела кому-то понадобятся?
Я сплю на циферблате Вселенной, где цифры – знаки Зодиака. И мне снятся события, которые происходят совсем в другой галактике, в её спиралевидных коридорах.
Я, как многостаночник, обслуживаю сразу три станка: прошлое, настоящее и будущее.
Я просыпаюсь в других мирах, когда засыпаю. Миры благосклонны ко мне, поскольку знают: однажды, проснувшись навсегда, я получу их гражданство.
С понятием времени возникает немало проблем, но без них жизнь не интересна. Утреннее солнце вкладывает в нас свои фотоны, как патроны. Иди и стреляйся с людьми, журнальными статьями и тротуарами. О, эти трассирующие лучи, рождающие в людях вдохновение!
Иногда, решив поиграть со временем, ты держишь его за щекою, как леденец. Гладишь его заботливо язычком, и время начинает таять, становиться тобою.
С утра идёт снег, густой и неторопливый. И каждая снежинка поблёскивает своими гранями на лету. Возможно, на небе ремонтируют часы, заменяют старые шестерёнки на новые.
Продукты новейших технологий – компьютеры, смартфоны и айфоны – становятся прошлым, а мечты поэтов – будущим. Потому что время в этом случае движется в двух противоположных направлениях, как машины на автотрассе.
Будущее зависит от людей. И какими должны быть наши мечты, чтобы в будущем не существовало криминальных структур, лживых президентов и борьбы за золото, вызванной желанием остановить время? Да, стрелки часов можно сделать золотыми, но время с их помощью не остановишь.
Можно заполнять время не количеством, а качеством. Мечта – это дырка в пространственно-временном веществе. Когда люди уйдут в интернет, в его электронные структуры, Земля вздохнёт своими нефтяными болотами. И пригласит из параллельных миров тех, кого мы зовём Небожителями. Они восстановят планетное ДНК, порядком испорченное генетиками, заменят самолётостроение телепортацией, а электронную связь – телепатической. И приложат все усилия к тому, чтобы время превращалось в культурные ценности, а не в золото.
А мы, вдохновлённые зимним утром, пишем картины, помогая природе создавать религию Красоты. Религию снега, пахнущего облаками, и алтайских гор, готовых послужить алтарём для будущего человечества.
Шум дождя
В провинциальном городке, где я родился, было немало цинковых крыш. И когда шёл дождь, по-весеннему шумный и торопливый, крыши оживали. Они покрывались кружками с торчавшей по центру иглой, блестели по всему скату и кутались в серебряный пар.
Каждая крыша во время дождя издавала своё, неповторимое звучание. Одна шипела по-кошачьи, другая гудела пустым чердачным нутром и била в тибетский барабанчик третья, смягчая звуки блестевшими повсюду подтёками.
В водосток, имевшийся почти у каждой крыши, вода попадала струйками, закрученными в спираль. Текла по его слабому наклону и с шумом проваливалась в трубу, расплёскиваясь у самой земли и пуская пену.
Каждый участок крыши, если внимательно прислушаться, также издавал свой, особый звук, похожий на звук симфонического оркестра. Это была музыка лета, мирные переговоры неба и земли, кончавшиеся порой вспышками лиловых молний. Музыка лета звала в сады, полные антоновских яблок, и говорила о проблемах роста пшеницы на колхозных полях и судьбе будущего урожая.
Много воды утекло с той поры, много радуг освещало провинциальный городок своим таинственным светом. Изменился и сам городок, занесённый микросхемами Билла Гейтса, как песком, по самые крыши. Изменился и я, пройдя через разрушенную до основания страну, рыночные войны и социальные сети, похожие на барахолку, где искренность и пошлость, искусная живопись и мазня соседствовали друг с другом.
Но и в наступившие времена, когда идёт дождь, барабаня теперь уже по импортной черепице, душа моя волнуется. Она летит туда, где когда-то в бревенчатом старом доме вошла в тело новорождённого малыша, и слушает тёплый летний дождь, как седьмую симфонию Бетховена.
Рифма
Что-то вроде ускорителя, помещённого на конце строки, или старухи-сводницы, опытной настолько, что готова поженить соловья – с деревом, богатого лысаря – с красавицей и любовь – с морковью.
Рифма является семенем для ростка, имя которому – аллитерация. Музыка, заключенная в рифме, разливается по всему двустишью, превращая его в сонату, исполненную без помощи музыкальных инструментов. Чувствуя себя второстепенной, мысль покидает такое произведение, прихватив с собой здравый смысл и кучу намечавшихся возможностей.
Но если рифма устранена, здравый смысл торжествует. Он приобретает благодатную почву для своего произрастания, видоизменяясь и ветвясь, превращаясь порой в полезную людям философию.
Так, между двумя крайностями – музыкой с одной стороны и философией с другой – и поживает госпожа рифма, оберегая строку стихотворения от пагубного влияния обеих.
Женская рифма
Женская рифма всегда косится на мужскую. Она предпочитает сады, утренние туманы и соловьёв тому старинному этикету, которым, по её мнению, обременена рифма мужская.
Снисходительность в оценке происходящих в мире событий, подчёркнутая взмахом её длинных ресниц, ей к лицу. Женская рифма по самой своей природе – демократка.
«Ах, я забыла калькулятор дома, – жалуется она, – и посчитать число слогов, содержащихся в строке, мне не под силу!»
А вот высказывания женской рифмы, сделанные на Международном футурологическом форуме:
«Поэзия существует сама по себе, как блики на листьях. Я – та морская раковина, которая звучит венозной кровью её слушателей».
Муштру и суворовщину наших будней женская рифма приносит в жертву весёлым праздникам. Любит петь «Марсельезу» на просторах силлабо-тонических баррикад. «Ямб и хорей – штучки, в Россию завезённые, – напоминает она. – Мир изменится к лучшему, если женская рифма будет уравнена в правах с мужской…»
Таково её мнение на сегодняшний день. Женская рифма в России чувствует себя превосходно.
Пруд Басё
мини-пьеса
Бухгалтер – в шёлковой красной рубахе, Фея – в цветке тюльпана, который держит в руках Бухгалтер.
Б: – Скажи мне, наставница комаров, мать спелой травы и сестра цветущей черёмухи, о поэтах. Што они делают на этой земле?
Ф: – Ищут пруд Басё.
Б: – Самый обыкновенный, што ли, пруд? И Басё – што за птица такая?
Ф: – Обыкновенных прудов, касатик мой, не бывает. Все они с облаками и звёздами. И рыбы в них разные, и камыши шепчут на ветру разные истории. А Басё – поэт, воспевший романтику таких поисков.
Б: – Верно, небылицы ты мне, матушка, говоришь… И што, нашли?
Ф: – Одни – нашли, другие вышли на берег этого пруда, но заблудились в зарослях краснотала. А третьи и вовсе ушли в сторону устойчивого заработка, цифровых забав и добровольного рабства у вещей и предметов.
Б: – Вон ты какая, бухгалтерия от искусства! А можно узнать имена поэтов, нашедших пруд Басё?
Ф: – Они написаны на лапках лягушек, живущих в этом пруду. Купайся в его водах в своё удовольствие, знакомься с каждым линём и карасём. И не забудь прихватить с собой спички, горящие в воде, и сачок, сплетённый из строчек стихотворения.
Ленин в микросхеме
Ленин в микросхеме? Опять в изгнании? И опять этому гению дана, словно вотчина, Сибирь?
Катается по золотому напылению контактов на саночках, стучит электроном, как волейбольным мячом…
Меняется мир, меняются и люди. Вот и Владимира Ильича не сразу узнаешь сегодня. На нём потёртые джинсы, футболка, и вместо лысины – кудрявая шевелюра…
Век нанотехнологий!
Фиолетовый воздух зимы, – 40 градусов. Село Шушенское дымит печными трубами, но в каждом доме – компьютер. Детские пальчики пробегают по клавишам, напоминая игру пианиста. Что вам сыграть: симфонию или сайтфонию? Пожалуйста – без проблем!
Владимир Ильич учит детей истории. О себе рассказывает неохотно, заметно краснея. «Вот, если бы у нас была такая техника, – добавляет, глядя на ноутбук, – мы бы победили во всемирном масштабе. Юзеры всех стран, соединяйтесь!»
Деревья на улице стоят, как нервная система человека. Будто бы человек вошёл в дом, а нервы оставил на морозе. Пускай остывает движущая сила российского социал-демократа: компьютеру нужен интеллект!
Утро лиловое, день голубой, а вечер зелёный. Логически это не объяснить никак, но так оно и есть на самом деле. Вечер, зелёный от блуждания в электронных сетях, от надежды встретить информационное чудо.
В той жизни у Ленина не было детей, в этой – сколько угодно. И не только свои, но и школьники...
– А что им сказать, они и без нас всё знают! – сокрушается он. – Индига на индиге, Троцкий им не нужен. Троцкий сбежал в Мексику, когда всё пошло наперекосяк, эти бегут в компьютер. Существует игра с названием «Революция 1917 года в России». Дети любят кататься на броневике и палить из пушек «Авроры»!
Ленин иногда наблюдает, как падают снежинки в ноутбуке. Каждую снежинку можно увеличить и как следует разглядеть. Есть ли Бог между ледяными пластинами? Или его нужно искать на молекулярном уровне, скачав и поставив соответствующую программу?
А, в общем, в России зима. Зима нового столетия. Деревья спустили воду из своей капиллярной системы, чтобы трубы не полопались. Нужно любить Россию такой, какая она есть, без налёта пролетарской идеологии, считает теперь Ленин. И ждать весны, которая придёт в своё время, не дожидаясь указа из Кремля. Которая заполнит небом и плывущими облаками овраги российского существования.
Влюблённая берёза
Можно рисовать на спинах прохожих, если ты художник. Конечно, глазами, и ни в коем случае мелом или углём. И уж если рисовать, то только хорошее. Цветы и бабочек, порхающих над ними, можно солнце. Я люблю разговаривать с незнакомыми прохожими своими рисунками.
Вот, рисую на спине солнце, и прохожий замечает:
– Как тепло!
Рисую ветку сирени, и прохожий улыбается. И спрашивает себя:
– А не влюбиться ли мне в берёзу, растущую под моим окном?
– А почему бы и нет? – соглашаюсь я и рисую сердечко.
Дальше – непонятное беспокойство… И я бегу к берёзе, отмеченной знаками любви, посмотреть, как та поживает.
Дома – невзрачные «хрущёвки» – проплывают мимо, как корабли. Повсюду сугробы, голые ветки, ожидание запоздалой весны. А та берёза распустила свои листочки и ждёт чирики воробьёв, чтобы сыграть свадьбу с пролетающим мимо облаком!
Внутренний голос просит меня отвернуться. И я отворачиваюсь, как в бане, в которой плавает в облаках пара розовая женщина. А берёза уже пишет на моей спине:
– Здравствуй, человек! Приходи завтра на мою свадьбу. И не забудь захватить с собой весну и своё творчество. Пускай весна приноравливается к ускорению прогресса природы, к магии любящих деревьев!
© Игорь Муханов, 2018.
© 45-я параллель, 2018.