Игорь
Бондаревский

* * *

Засидевшегося гостя проводила до 
     порога, 
на прощанье улыбнулась и рукой к его 
     руке 
на мгновенье прикоснулась, а потом два 
     оборота 
сделал ключик, звонкий ключик в 
     неподатливом замке. 
  
А потом взялась за веник – ёрзал 
     веник-шизофреник, 
а потом открыла фортку – налетели 
     сквозняки, 
но сверкнул графин-изменник, и тогда 
     усталый пленник, 
пленник тонкого графина вдруг расправил 
     лепестки. 
  
И вскипела светом лампа, что светила 
     вполнакала, 
и окрепла паутина, что свисала с 
     потолка, 
и мгновенно возвратилось всё, что так 
     надоедало, 
всё, что ей казалось вздором или блажью 
     дурака. 
  
А секунды, что по стенке так стучали – 
     часто-часто, – 
вдруг, как мёртвые мурашки, разом 
     схлынули с часов... 
И она взяла аптечку – нет ли там ещё 
     лекарства 
для таких вот слишком мудрых и не в 
     меру зорких сов? 
  
Но оно уже вернулось – и светилось 
     среди ночи – 
всё, что гостя так терзало целый вечер, 
     целый день, – 
неуступчивые речи, нецелованные очи 
и любви неутолимой коронованная тень.