Георгий
Шенгели

Мать

Был август голубой. Была война. 
Брюшняк и голод. Гаубицы глухо 
За бухтой ухали. Клоками пуха 
Шрапнельного вспухала тишина. 
  
И в эти дни, безумные до дна, 
Неверно, как отравленная муха, 
По учрежденьям ползала старуха, 
Дика, оборвана и голодна. 
  
В ЧК, в ОНО, в Ревкоме, в Госиздате 
Рвала у всех, досадно и некстати, 
Внимание для бреда своего. 
  
Иссохший мозг одной томился ношей: 
«Сын умер мой… Костюм на нём хороший… 
Не разрешите ль откопать его? 
  
          1920 (18.VIII.1933)