Галина Ульшина

Галина Ульшина

Новый Монтень № 10 (358) от 1 апреля 2016 года

Глаза неспящего

(О творчестве Льва Либолева*)

 

Лев ЛиболевЯ помню своё первое впечатление от портрета Льва Либолева на «Стихире»: трагик.

Такие глаза у Шарля Азнавура… у Аль Пачино… у Зиновия Гердта… библейские глаза.

Я спросила себя: кто он?

И была уверена, что в его стихах будет много богоискательства и философии, цитат из всевозможных «Писаний», но я глубоко ошиблась.

Никаким морализаторством стихи не наполнены. Хотя – споткнулась о строки «Мы бога ждать ещё не перестали», начавшиеся со слов:

 

Скажи, Фома неверующий, мне,

зачем нужна пасхальная суббота

с наколотой иконой на спине

у всех, кто крал, сидел, по фене ботал?

 

Оказалось, что его тексты немного страшно «брать в руки»: там живут, кричат, пьют, любятся, целуются, убивают, умирают обычные люди и животные, которых ты можешь потревожить неосторожным прикосновением.

Вот – две совершенно непохожие, но почти кибировские старухи, приготовляющиеся к смерти. Вот – маленькая болонка, которая, несмотря ни на что, «будет выть по-человечески» (стихотворение «Болонка»).

Так, реалистично и отстранённо, могут оживлять своих героев сказочники, склонившиеся над маленьким миром своих подопечных. Или настоящие романисты, что на страницах своих книг движут полками и венчают на трон инфантов. Поэты…

Итак, поэт.

Бравада по поводу скромного образования – «10 классов и ПТУ» – меня не растеплила.

Пушкин окончил лицей, читай: классическую, но – школу. О. Мандельштам – Тенишевское училище = школа, С. Есенин – церковно-учительскую школу… Достаточно вспомнить Иосифа Бродского, чтобы увериться: отсутствие диплома не является аргументом для ограничения в творчестве. Но Лев Либолев назначает себе особый день сотворения и право на его существование: День восьмой.

 

День восьмой

 

День восьмой на дворе, но его распознают лишь те,

кто не очень умён и, как правило, необразован.

Кто познал изнутри жизни кухонных мелких вещей,

а снаружи – оконных, когда стекленеют пейзажи

от морозов лихих.

 

Но все перечисленные поэты восходили от субъективной лирики к художественным полотнам. Больших полотен у Льва Либолева пока нет.

Каким же путём идёт поэт?

Подозреваю, что возможен ещё один путь развития «вильяма нашего шекспира», путь летописца, рефлексирующего на жизнь стихообильно и органично, не подчиняясь ни конъюнктуре, ни вкусовщине, ни цензуре – кроме как внутренней.

Он – это литературный Ван Дейк, уравнивающий человечков с окружающими их предметами своего времени, или Питер Брейгель, помещающий живых людей в безысходность неприветливого заснеженного поля. Да, в текстах нашего художника – Льва Либолева – действительно преобладает быт и хаос «человейников» – поэт никого не зовёт на передний план. А на каждом полотне, в уголочке подробной городской картины, маленькие собаки всегда будут совершать очередное непотребство. Но именно по таким неукрашенным, малоформатным картинам потомки узнают о нашем времени.

 

Садок

 

Тот, кто выжил, смолчит. Намотает кровавые сопли

на костистый кулак. И комком поиграет кадык,

про себя повторяя старинное слово «усопли»,

и на мове – щоб кращє було, та немає куди...

И на мове ни слова не скажут разбитые хаты,

а садок яблуневий безмолвно обронит листву...

Тишина за окном ожиданием смерти брюхата,

и кричит тишина – торжествуй! торжествуй! торжествуй!

Потому что живой... Может кто-то весёлый и ловкий

ей распорет живот, посмеётся и плюнет в лицо...

Только в доме повешенных не говорят о верёвке,

просто мёртвые молча хоронят своих мертвецов.

 

Да, именно многоплановость картины – вот тот магнит, которым сильны стихи Льва Либолева. У него нет плоских текстов с номинальным значением слов. Читая, чувствуешь, как за мазком мазок выныривают из твоего сознания, накладываясь друг на друга, особые краски генетической памяти, воссоздавая ушедшие звуки и голоса, оживляя прошлое.

Уже устав от формул классиков и немного сомневаясь в их конгениальности нашему времени, ищешь в современнике или точку отсчёта в хаосе бытовой поэтической круговерти, или сверхличность, смогшую прорвать пласты времени и разглядевшую иные законы времени и бытия. И пугаешься его зрению.

 

Обречённые

 

по-новому понять, пересмотреть,

увы, не выйдет... сколько ни витийствуй,

а кто-то, обречённый на убийство,

стреляет в обречённого на смерть...

не им двоим награды и чины,

они лишь тени чьих-то инферналий...

годами жили рядом и не знали,

что оба и давно обречены...

 

Наивный призыв «Больше поэтов хороших и разных» нынче страшит как чёрта крест – уж слишком много их развелось, поэтиков, которых бы «головкой об стол», за которым они это написали. И вздохнёшь, вспоминая благословление старым Жуковским юного Пушкина – почти помазанник! И даже (тьфу-тьфу-тьфу) советская цензура иногда покажется чуть ли не отеческой заботой о достойной литературной преемственности. Уж слишком оказалось необозримым и необъятным море Интернета: не справляются с ним ни лоцманы, ни буйки – а белинских нет! – куда плыть читателю, если душа жаждет alter ego?

Поневоле всплакнешь о дерзновенных критиках, расставляющих приоритеты, рискующих быть затролленными скооперированной сайтовой серостью или утопленными в сонном «игноре» неизбирательного читателя, берегущего собственное мнение, как муравей свои яйца в разрушенном муравейнике. Приходится полагаться на собственное мнение, которое аргументируешь, опираясь не только на мудрости «великих», но и – аки народный судья – «опираясь на внутреннее чувство и знание закона».

Чем меня увлекли стихи Льва Либолева?

Скорее, неожиданными деталями, доступными ловцу времени, легко смешивающему детали быта взятого времени –

 

но быт всего лишь нечто вроде клади,
что каждый сам проносит по судьбе –

 

с внутренним состоянием лиргероя, присаливая этим, казалось бы спонтанным, микстом поэтический текст, льющийся легко и естественно, при этом свободно вырисовывая целое по его малому признаку, вкусу и запаху.

 

Там

 

Уже и капли – мелкие солисты,

прокашливают горло громовое.

 

Ещё – способностью из ничего раскрутить текст, наполненный звуками, красками, домами, где в пять утра «кофейник медный царственно бухтит», звоном трамваев, куда-то спешащими людьми – жизнью. Этому первопричиной не пресловутый ахматовский стиховный сор, это уж такие уста, которые отверз Господь для акынного словоизвержения.

 

Краешек офорта

 

И вьётся виноград, как гад ползучий,

по стенке до балкона и окна,

беря добычу в лиственную раму…

 

Известно, что прилог греха – это ещё не грех, а внутренняя готовность к нему. Вот и готовность к стиху идёт через прилог – состояние, подобное предчувствию эпилептического припадка – импульс – ещё не слово, но предощущение потока, чувство коридора за счёт внутренней локации, когда поэт находит и ловит хаотичный поток слов, из которых выхватываются свои, неповторимые. Это состояние автор описывает саркастично:

 

мон дьё

 

Мои слова – брожение ума,

стихи – изобретение дебила.

 

Кажется, Льву Либолеву, достаточно перевести глаза с предмета на предмет, чтобы разразиться новым потоком сознания. Он торопится, торопится выписаться, пока это нечеловеческое состояние не покинуло его и ещё не измотало вконец:

 

На цыпочках

 

…вживаясь в одиночество всерьёз,

не зная причта, и не зная клира,

тождественности разных стад и стай,

сообщности гуляний и собраний.

 

Лев Либолев пишет о времени, в котором ему «с пророками не по пути» и «дух унылый телу откормленному покорен» – о его признаках, ну и, понятное дело, о его убыстрении: «старость стирает черты со знакомых лиц, / и не узнаешь их пару минут спустя» («Блиц»). Хотя в каком времени живёт сам поэт – непонятно, настолько легко он перемещается во временных пластах.

Темы, в которые Лев Либолев окунается, разнообразны. Он не чурается ни гражданской, ни лирической поэзии, не гнушается эротической, зачастую обращается к портретным полотнам, прикасается и к историческим – пока через портреты. Одного направления нет: чисто пейзажного.

С некоторым сожалением отметив излишнюю чувственность ранней лирики Льва Либолева и слегка смутившись живостью картин, расхватанных женскими и эротическими сайтами, зело опошлившими «высокое предназначение поэта», а также налюбовавшись изгибами тел и складок простынь, всё равно убеждаешься в том, что

 

Охотник

 

если он пишет – читает десяток жён,

всё – по-живому, отточенно-обострённо...

каждая думает – он хорошо сложён,

статный, высокий... как было бы хорошо

по вечерам снаряжать для него патроны,

чистить его ружьё...

 

Во всяком случае, со времён Есенина более популярного певца женских прелестей у нас нет. И это – факт.

Поздние же лирические тексты разительно отличаются от прежних, бесшабашных и пылких. Они философски умудрены, подтверждая совет Сократа о дуализме итогов женитьбы, а некоторые стихи откровенно говорят об ответственности перед Вечностью:

 

Песок

 

и время рассыпается песком.

и жизнь – песок, и смерть почти песчинка...

и небо вдруг сжимается овчинкой,

напуганное детским голоском...

 

Ясно, что воспоминания – это питательная среда для любого поэта, тем более что их, воспоминаний, в 50-летнем возрасте предостаточно. Оттого рождаются необыкновенно откровенные – до беззащитности, строки о его родных, к которым он относит не только отца:

 

Устал от зауми

 

В макушку целовал,

а после пил безбожно, помня

пять лет за проволокой, там,

где каждый лагерник – паломник,

и смерть крадётся по пятам

любого...

 

И бабушку в разрывающем сердце стихотворении о тяжёлом семейном конфликте:

 

Люшенька, ангел мой, мама плачет

 

Люшенька, ангел мой, мама плачет,

миленький мамин, родной палачик.

Жизнь – не игрушка, не чёт и нечет...

Хочешь ударить? Ударь покрепче.

Мама потерпит, мой самый-самый…

 

Мать – стихотворение «Костюм»: «На нём прошиты шрамы – под грудью узенькие вытачки».

Остро помнит Лев Либолев и погибших, и спасённых соплеменников: «Краснокожий вождь», стихотворение, воссоздающее события в нынче опустевшем селе Яруга, где местные жители смогли спасти еврейское население от расстрела. Теперь об этом эпизоде многие позабыли.

Наверное, к этой же личной и важной теме нужно отнести и востребуемые, и ожидаемые стихи поэта-современника – стихи, по которым потомки будут судить и время, и поэта. Таких стихов, к печальной радости, у Льва Либолева много, так как «разочарованность друг в друге внушают эти времена»... Просто его стихи нужно читать – все, подряд, принимая как горькое лекарство, радуясь тому, что он наш современник, и по-монашески плача вместе с ним о горестях мира.

В многоплановом стихотворении «Юродивый» поэт, недавно выехавший из Одессы в Германию, достаточно прямолинеен:

 

не требуй любви к безымянной стране,

к неназванной новой – не требуй.

 

Поэт не эксплуатирует эту, казалось бы, естественную тему «неприкаянного эмигранта», но эта тема просачивается у него меж строк, как просачивается через поры кровь от краш-синдрома, образуя кровоподтёки, видные любому глазу.

Я бы не сказала, что стихи Льва Либолева вопиют об одиночестве, как отмечали критики О. Дарк (журнал «Новый мир») и А. Русских (сайт изд. «Союз писателей») – одиночество нормальным человеком воспринимается трудно, но естественно.

Скорее, в длинном диалоге с самим собой поэт продолжает находиться в наблюдательной позиции относительно мира и его народонаселения, предварительно прошагав в ногу со временем достаточно долго. Теперь – он остановился, вышел из потока и смотрит на жизненную стремнину, как чудом спасшийся пловец взбирается на валун посреди реки и видит на покинутом берегу пожар. И он кричит миру, уже зная, что «в пожизненной песочнице война».

 

в октябре

 

трудно врать, что любишь в октябре

не людей, а то, чем люди стали...

 

К кому из классических авторов ближе Лев Либолев?

К Лермонтову? – отчасти, да. По характеру некоторых персонажей. Такой большой портретной галереи я не встречала ни у одного автора, хотя в пушкинское время (и позже) было модным писать посвящения.

«Героя» произведений Льва Либолева я бы рассматривала как приметливого – без мелочности, саркастического без цинизма, ярко жаждущего и получающего закланную Белу, опережающего время, в котором живёт, и оттого неугодного этому времени, но имеющему равное с другими право на существование.

К Пушкину? – отчасти нет. По малой площади отдельных полотен.

Некоторые строки автора реминисцентны строкам известных современных поэтов – помните? – «За рубашкой в комод полезешь, и день потерян»:

 

Запись

 

Истончается кожа, тетради и календари,

докурил сигарету – и солнце склонилось к закату.

 

Так как автором, точнее, «воробьишкой нахохленным в свитере, тапках и трениках, /  поглощается чтиво Цветаево или Ахматьево, / и ещё одного знаменитейшего шизофреника», то понятно, что его поэтика где-то делает реверансы и О. Мандельштаму, и В. Маяковскому, и Б. Пастернаку, и М. Цветаевой, и ...даже Пушкину:

 

Маленькие трагедии

 

пушкинский слог зачумлён и давно нездоров.

сленг наступает. он даже уверен в победе,

марлевым снегом забив носоглотки дворов.

 

Я отнюдь не считаю такие умственные отсылы банальным версификаторством, так как правильное ученичество всегда держалось на палимпсестах, отчего самостийный автор обретает и собственные границы, и присущую таланту скромность, сознательно избегая эпигонства.

Либолеву не присущ какой-либо конкретный литературный стиль, он не стремится «сказануть» или «сказать красиво», подкупает читателя именно его откровенность и естественность, помноженная на мудрость и приметливость вполне равную хорошему образованию. Скольким его – образование – дали, а они «не взяли», несмотря на наличие дипломов и ученых степеней?

То-то же… Вот такой казус Либолева.

Много аллюзий можно усмотреть в представленных стихотворениях.

Например, автор, возможно того и не желал, но стихотворение «Шопен» меня отнесло к истории в Яновском лагере смерти и, собственно, к «Прощальной симфонии при свечах» Й. Гайдна, идею которой использовали эстетствующие фашисты, поочерёдно расстреливая оркестрантов. К таким полётам фантазии понуждает поэтика Льва Либолева.

Во всяком случае, образ современника, увиденный глазами Льва Либолева, для меня гораздо яснее и ближе, чем молодцеватые герои окраин в стихах Бориса Рыжего. И по-человечески роднее. И – разве не по Евгению Онегину и Татьяне мы судим об ошибках юности, разве не с юным Вертером мы плакали через века, разве не равнялись на Рахметова? Не убивали, содрогаясь, и не шли в ссылку с Раскольниковым? И подобно Петру Верховенскому со товарищи, не раскачиваем сейчас устои, порождённые гением Достоевского?

Вот и портрет Генерала, совершившего свой последний полёт из окна, для меня более чем достоверен. Я слышу, как он в пьяном угаре рвёт на себе воротник с криком «Горю-ууу!», не прощая себя за погибших солдат, хотя у него «всё по чину: коньяк, икра».

Поколение Льва Либолева не понаслышке знает карты Афганистана и Кубы, когда помнилась «мощь ракет», и хотя карта его нынешней страны проживания написана на немецком, ридна мова сжимает сердце, пронизывая почти сакральные стихи.

вбитий

 

Новин повно, та кожна з них сумна.

Про що писати? Порох з ніг струсити?

Хрестись, чи ні, загиблим все одно,

а десь пануе звір – чортяка ситий,

і кров тече, як в келихи вино.

Скажи, про що писати і навіщо,

до чого все, коли така ганьба.

 

Поэтика Льва Либолева сшита интересными и неожиданными рифмами. Они могут пронизывать всю строку («Это – война, и она не взирая на…»), а могут плавно перетекать с конца строки одна в другую, не вызывая ощущения трудности речи. О таких поэтах говорят: лёгкое перо.

Поэт Либолев, открывая тему, вполне конкретен, подробен, остёр и чуток.

Комплиментов ему насыпали и критики А. Пахнющий, А. Русских, О. Дарк, и читатели Стихиры и сайта «Союз писателей», хотя сам автор подчёркивает своё равнодушие к почестям и конкурсам.

Так чего он ищет, стоя в межвременьи и швыряя в мир слова со своего утёса?

Наверное, он имеет смелость отрицать неприемлемое, что даёт ему право на Слово.

И дело ведь не в городе или стране проживания (или происхождения) – дело в зрелости и степени трезвления души, о чём ещё в 8 веке н.э. Андрей Критский говорил: «Душе моя, душе моя, что спиши / возстани – конец приближается!»

Так вот, у него, у Льва Либолева – глаза неспящего.

 

Галина Ульшина

 

Ростов-на-Дону

 

Иллюстрации:

Фото из архива Льва Либолева

_____

*«45»: рекомендуемая ссылка –

авторская страница Льва Либолева: биография и стихи…