Рисование розы
Сидишь весь день и пишешь розу
На фоне белом.
Уже вечерним купоросом
Заголубело.
Сад простынёю полотняной
Почти по гнёзда
Укутан. Вазою стеклянной
Морозный воздух
Накрыт. А роза прорастает
В зарю из неба.
И перьев пурпурная стая
Плывёт над нею,
И замирает лепестками
Над окоёмом.
А небо дышит огоньками
Над тёмным домом.
Идёт вишнёвою аллеей
По снегу вечер.
Глядишь в окно и сожалеешь,
Что свет не вечен...
Но роза сквозь стекло влетела
Закатной птицей
И на мольберт воздушно села,
И там лучится.
Транзит
1
Из тучи – солнца тусклый край.
Чужих собак далёкий лай.
Гуляет в роще
Листва – шальная шантрапа.
Шикарный золочёный парк
Весь раскурочен.
Но против логики времён
По веткам рассыпает клён
Зачатки почек,
А жизни мчащийся транзит
На склоне сильно тормозит
И вниз не хочет.
В верхах вороний чёрный грай
Твердит, что жизнь на смерть – игра!
Игра-игрушка...
Хватай, держи, лови, кидай,
Давай, гуляй, шаляй-валяй,
На всю катушку!
То побрякушками звенят,
То черепушками гремят
Года-уморы.
Вовсю из вечности сквозит.
Летит разболтанный транзит
С откоса споро.
2
Отведав юного винца,
Башку готовя для венца,
Пляши да помни:
Душе не место на кону.
Не оставляй её одну
В игре никчёмной.
На скосе скользкого бугра
Ты, подчистую проиграв,
Пустой и голый,
Всё потерявший человек,
Ползти пытаешься наверх,
До неба, в гору...
Но синева лучом грозит:
Почто профукал свой транзит?
Что думал раньше?
А ты сипишь: я в жизнь играл...
Скажите, есть ли где-то рай
Для проигравших?
Грохочет высь: да рай-то есть,
Но про тебя ли эта честь?
Ты, что, решил на небо влезть,
Забавный малый?
Ишь, не сдаётся до конца!
Знать, жизнь мила!
Не отрицай!
Ах, ламца-дрица-а-ца-ца!
Давай сначала...
Не угадаешь
И осталось всего ничего -
Угадать, не наступит какой
Новый год, Новый год, Новый го...
Александр Ратнер
Ты НЕ угадаешь, когда НЕ наступит
Последний сверкающий миг,
И рыбой придонной останется в глуби
Твой лучший несбывшийся стих...
Успеешь лишь выдохнуть: «Ох, рановато...»,
Во вдохе не чуя нужды,
И Ангел пройдёт над твоею кроватью,
Как Пётр над простором воды.
Крыло или руку тебе он протянет:
«Не страшно... Держись... Не тони...»
И летние звёзды рассыплет горстями –
Твои виноградные дни...
По-детски ты вцепишься в ангельский палец:
«И вправду не страшно... Веди...» –
И вспомнишь, как с папою в речке купались
Меж солнечных вспышек воды...
Потом облака взгромоздятся на темя,
Мошкою облепят лицо...
Откроешь глаза – и глубинная темень
Обступит бетонным кольцом...
Но ввысь без запинок несёт по тоннелю
Тебя чичероне небес,
И взлёт от постели отнюдь не смертелен,
И даже приятен тебе.
И прожитой жизни урок повторяют
С тобою, напомнив про всё...
И Пётр ворота уже отворяет,
Тугой отодвинув засов...
Стоишь... Перемешаны ужас и счастье
В стакане прозрачной души...
Но Голос Господень гремит: «Возвращайся
И стих до конца допиши!»
Ва-банк
Топазы света из домашних гнёзд...
Со светом ночь уже ведет игру и
Добытое кладёт под белый гнёт
Тяжёлого холодного тумана...
Крупье с небес не видит сада дно.
Иллюзий и надежд фата морганы
Поставлены на синее сукно.
Проиграны несметные печали...
Украден яркий драгоценный сон...
Смятенный вздох открытого рояля
И тени от крылатых голосов...
А сумерки себя переливают
Во мрак. Как вкрадчив чёрный баритон!
Исчезла напрочь гамма цветовая.
Топаз уже на искры поделён.
2
...Но падал снег на игровое поле,
Пока метала тьму и шла ва-банк
Братва ночная... Свет на звёзды спорил
Со мраком. За луну была борьба!
А снег летел на помощь свету белу.
Похоже имя «свет» на имя «снег».
И за окном действительно светлело,
И небо становилось всё ясней.
Мрак уступал и раскрывал все карты,
И выходило так, что он банкрот.
Караты звёзд на небесах покатых
Вводил крупье в неспешный оборот.
И жизни суть, как снимок, проявлялась...
Рвалась из чёрной пасти тьмы заря...
Для счастья-то нужна такая малость...
Снег выпал в ночь шестого ноября...
Сонное
Ноябрь... Распускаются розы...
Улыбка природы сквозь слёзы...
Осенние метаморфозы...
Дожди из прозрачной вискозы
Цепляются шорохом пёстрым
За воздух холодный и острый.
Вот листья, как жёлтые флаги,
Обвисли под тяжестью влаги,
И красною краской кленовой
Намечены неба основы —
Собрание синих свечений...
И горсти лимонных печений
Рассыпал берёзовый пекарь
По травке понурой и пегой.
Висят паутинные ткани
С узором серебряной скани
И жемчугом сонных росинок
На рамках дрожащих тростинок.
Прорвавшийся лучик нарушил
Покой засыпающей груши,
Легко пробежался по веткам
На пару с растрёпанным ветром...
И снова всевластье гипноза...
Во сне улыбаются розы...
Два настроения
***
Настроение первое.
Стихии осени
Волшебство красоты... Красота волшебства...
Полдень осени – тёплый октябрь...
Удирает восторженно с веток листва,
Словно стайка весёлых растяп,
Позабывших, откуда они и куда
Убегают... Им счастье лететь
Вдоль лучей. … Синий свет, как с ладони вода,
Непрерывно стекает на медь.
Горсть монеток, упав на стекло озерца,
Не звенит, не спешит утонуть...
Так сидеть бы на лавке и век созерцать,
Как спускаются клады ко дну...
Желтизна вырывается из заперти,
Разбегается ярким огнём...
Самолетик коричневый с клёна летит –
И пилот-невидимка на нём...
Жёлтый свет, синий свет – всё в единый флакон
Пролилось, но зелёного нет...
Только золото, охра, кармин под рукой,
Да лаванда цветёт в вышине...
И хранит озерцо на мерцающем дне
Тайны синего неба чудес...
Самолётики осени тонут в огне,
И сгорает листва на воде.
***
Настроение второе.
Осенние чудики
Захватила тропу желудёвая рать,
Вытесняя каштанов отряд...
Разбежались глаза: как в карманы собрать
Урожаи осенних отрад?!
Руки шастают шустро, как мыши, в траве,
Ёж из кустиков смотрит в упор,
И, сомбреро надвинув почти до бровей,
К бою с мухой готов мухомор.
Словно выводки жёлтых цыплят и утят,
Ковыляет листва подле лип.
И цыганские бусы рябины горят,
Словно их из небес подожгли.
Из травы поднимается гриб-дождевик –
Белый шёлковый аэростат...
Вон их сколько! Как будто пророс снеговик
С кучей маленьких снеговичат!
Над домами пасётся кудрявый баран
Без овечек... Сбежали, поди...
Пара тучных коров — им доиться пора! —
Сверху вниз на барана глядит...
Потерял свой медвежий коричневый мех
И дрожит над водою камыш...
Пух по ветру летит высоко без помех,
Исчезая за кромками крыш...
***
Вот и дом... Далеко позади озерцо...
Дождик хлюпнул и быстренько стих.
Не спеша поднимаемся мы на крыльцо —
Я и мой нарисованный стих...
Поиски рая
Ищущая рая птичья стая
Улетает, медленно врастая
Ломкой веткой в вышину пустую.
Солнце свою дудку золотую
Вынимает медленно из ночи,
Раздувает щёки что есть мочи
И лучи высвистывает в воздух.
Слышен режущий по сердцу возглас...
Журавли – чернёный клин, перо ли
Острое? – впервые распороли
Небо пополам и крик макают
В жидкий сумрак утренний по краю
Окоёма, в глубь непроливайки
Горизонта... Облака, как ватки,
Промокают заревую рану,
Наливаясь тяжестью багряной...
Из пореза льются в мир печали...
Слыхано ль, чтоб перья так кричали?!
Может, их в полёте потеряли
Ангелы из горних канцелярий...
Рвётся выше линия косая,
Тишину на лоскуты кромсая.
Вот уже исчезла половина
Клина в глубине ультрамарина.
Журавли сквозь синевы преграду
Пропадают за пределы взгляда
Резкой непрочитанной строкою...
Небо наслаждается покоем
Миг всего – и с озера взлетает
Острою, стремительной стрелою
Ослепительная, золотая
Ищущая рая птичья стая...
Тишайший дождь
Когда идёт тишайший дождь, и
Луна с ухмылкою бульдожьей
У туч сердца не выгрызает,
Я думаю: наверно, звёзды,
От внутреннего жара тают
(Смотрите: звёзды – это грозди
печальных льдинок с угольками
внутри) и синими слезами
сияют...
Слёзы так горючи,
Что насквозь прожигают тучи...
Да... Тучам бедным достаётся...
Тишайший дождь всё льётся, льётся
На твердь, уставшую от суши...
А если звёзды – это души
Ушедших в небо и скорбящих
О нас, неистово грешащих?..
Дождь – слёзы умерших? Что, если
И вправду так? Когда б воскресли
Они, то нам бы объяснили,
Сколь в мире накопилось гнили...
И смрад до самых звёзд доходит,
Сгущаясь тьмой на небосводе...
А туч тела – в сплошных ожогах
От жгучей влаги свыше... Много
От века нашего кривого
Беды и грязи... Право слово,
Как не рыдать? Тут впору реки
Печали лить...
Но человеки
Зонты раскроют и почешут,
Как посуху...
Они ведь тешат
Себя идеей, что дожди-то
Для блага зелени пролиты...
Вот мир, уже почти пропащий...
Вот мягко по листве идущий
Посланник грустный звёзд ли, душ ли –
Чуть слышно каплями шуршащий
Дождь тишайший...
Сбежавшие
Рыжий пацан... Золотистый ретривер...
Вписаны первые жёлтые листики
В пышные ясно-зелёные гривы...
Осень пока что стоит за кулисами.
В парке последнее действие летнее.
Пес и мальчишка – смешные дракончики
С лапами врозь, чудаки малолетние,
Рады, что солнце пока не закончилось.
Рядом бегут, выпускают закрылки,
Взлёт разрешён, направление чёткое...
Пёс пролетел со счастливой ухмылкой,
Следом парнишка с осеннею чёлкою...
В кронах вороны орут недовольные:
Карр-карраул! По-карр-рать ! Не-карр-ректно!
Арр-рестовать!
Только неподконвойные
Чешут, хоть каркай, а хоть кукарекай!
Рыжий пацан, золотистый ретривер –
Рты до ушей, каждый ловок и прыток –
Мчатся по тропке, сияют в порыве
Всем показать, как они хороши-то...
Осень в листве проявляет терпение...
Что с них возьмёшь! Пацанва неразумная...
Но всё янтарнее лип оперение...
Скоро грядут перелётные зуммеры...
Август на сцене читает от автора...
Стихли артисты – они же и зрители...
Шум вышних крыл, еле слышный, затактовый,
И паутины рисунок реликтовый...
Солнечной парочкой трюхают рыжие...
Ластится ветер щекотно и шёлково...
Понизу шоркают листики жёлтые..
Август затишные золотостишия
Пишет небесного пёрышка кончиком
И свой последний сюжет отпускает.
Счастливо жёлтые листья летают,
Словно сбежавшие в небо дракончики...
Шлемазл
В небе болотистом звёздные кочки.
Музыка яблонь цветёт за окном.
В тучах болтается месяц полночный –
Тощий, безбровый, обтёрханный гном.
Шо ты тут шляешься, старый шлемазл?
Яблони трогаешь за лепестки!
Шо, ты все звёзды уже перемацал?
Лапы свои убери – коротки!
Шо тебе надо от девочек наших?
Да, хороши! Только не про тебя!
Нынче ты старой калоши не краше!
В озеро глянь хоть разок на себя!
Ну? Убедился, красавец? Вот то-то!
Ишь ты, губу раскатал! Убери!
Ветер марать о тебя неохота!
Ох, ты напросишься, Моня*! Смотри!
И не крути нам тут «Бесаме мучо»!
Тоже мне, поц! Мы видали таких!
Как говорится, не можешь – не мучай!
Шоб ты сто лет жил за тучей, жених!
Мне таки жаль, говорю тебе честно!
Яблонькам нужен ты так же, как прыщ!
Моня, тебе шо сказали? Исчезни!
Ты не надейся! Со мной не схитришь!
Месяц исчез, будто кто-то скорябнул...
Пусто и сумрачно на небесах...
Шумом шершавым касается яблонь
Зоркий, картавый, стареющий сад...
--
* Mond (нем.), moon (англ.) - месяц, луна.
Певчужка
Он не играет, нет... Просто поёт на трубе –
Этот запойный певчужка, пичужка-баклажка!
Посланный с неба как дольнему миру поблажка,
Вышняя нота в охрипшей от жизни судьбе...
Крыша покатая, серый дощатый забор...
Вишни, набухшие соком... Закат земляничный...
Он не на медной трубе, нет... На красной кирпичной,
Скучной, обычной, квадратной, как старенький двор...
Всё по-простому... Но он – надо всеми, над всем …
Так разошёлся, распелся, как будто распялся...
Залил весь сад до верхушек – хоть пей, хоть купайся...
Вон сколько радости в тёплой от звуков росе...
Он не от разума, нет... Он посланец звезды...
Той, неоткрытой, неявной, почти невозможной...
Тянет серебряный звук, словно луч, осторожно
И погружает в прохладу небесной воды...
Струны стеклянные в горле, трепещущий зоб,
Крылья раскрыл, растянул, как весёлый пьянчужка
Душу гармошки.
Устроил в верхах заварушку –
И хоть бы хны! Знай, звенит... Хоть пожар, хоть потоп –
Всё нипочём... Ни огонь заревой, ни наплыв темноты
Не остановят... Поёт, словно заговорённый...
Клён удивлённо качает притихшею кроной...
Все уже спят, а у этого пыл не остыл...
Синюю Книгу отчаянных птах бытия
За облаками не спешно, не слышно раскрыли...
Вот и окончена песня...
И сложены крылья...
Дрозд на трубе...
На звезде...
На страничных краях...
После войны
Нежно яблони светят. В саду полыхают сирени.
Громыхнула гроза, как в тяжёлом пути грузовик.
Туча чёрная стала пред синей землёй на колени.
Ветер лбом к молчаливому дальнему полю приник.
Пахнет кровью закат. Батальон облаков поредевших
Красным строем стоит, заслоняя собой горизонт,
И лежит на траве тишина, безмятежно, как в детстве,
И вдыхает, и пьёт горьковатый вечерний озон...
Осыпаются с веток цветы снежно-розовой вьюгой.
Награждаются росами алых тюльпанов полки.
Майской влагой напитана, медленно гаснет округа.
Лечит раны заря благодатной водою реки.
А сирень-то... Сирень... Все кусты, как с ума посходили!
Так силён аромат, что немедля возьми и умри!
Только лечь и тонуть без оглядки в бушующем диве...
И глядеть, как черёмухи белое пламя горит...
Неподсудный огонь окрылённого смертью заката
Задувает на выдохе дня безразличная тьма.
Но восходит звезда на пилотке парнишки-солдата
И сияет-горит над крестами на склоне холма...
Кораблик личного крушения
Кораблик личного крушения
В ловушке рифов одиночества
Мятётся, мается, колотится
Вдали от гавани спасения.
Ржавеет сердца бок распоротый,
Балласт обид из трюма вытащен,
Летят за борт желанья-выскочки
И счастья высохшие корочки.
Стремленья надвое расколоты,
Порывы тоже половинчаты.
Шурупы памяти завинчены,
И к мачтам все мечты прикованы,
И топят нежность волны ловкие...
Всё тише-глуше вдохи-выдохи...
Задраены простые выходы
Из коридоров сложной логики.
Кораблик личного крушения
В зубах железных лжи оскаленной
Зажат меж челюстями-скалами,
И близок остов к разрушению.
Сомненья с жадностью крысиною
Прогрызть судёнышко стараются.
А месяц ложкою дюралевой
Скребёт тарелку неба синюю.
Кораблик личного крушения
Плывёт без паруса и якоря,
А ветер пьяно распоясался
И рьяно крутит руль спасения.
И ускоряется вращение,
Сжимая дни и расстояния.
И крошка счастья в подаяние
Надежде в гавани прощения...
Яблоко
В разгар гоготливой, разгульной ярмарки
Подброшено вверх молодое яблоко.
По замыслу, женщиной самой первою,
А, может, грудастой юной стервою
Должно быть надкушено...
Не успела, и
Оно взлетело, целое, спелое.
Согласно всемирному тяготению,
Упало, двинув шута по темени.
Над ярмаркой кружат белые голуби.
А шут водружает фрукт на голову,
Стоит, повернувшись к гулякам профилем.
Он ведь давно в этом деле профи и
Не ведает страха под взглядом Тилевым.
Стрелу с тетивы уже спустили, и
Зеваки в толпе испуганно охают...
Стрела летит параллельно облаку,
Нацелив себя в наливное яблоко.
На миг смолкает хмельная ярмарка.
Стрела бьёт в плод, храбрый лоб игнорируя.
А Тиль на пару с рыжим задирою,
Народ раздразнившим шутками меткими,
Звенят полученными монетками.
Как в поле магнитного напряжения,
За ними след в след ступает женщина.
За нею – магистр в мудрёных букольках
Бредёт, набычась, и смотрит букою
На юбочку с нежным весёлым кружевом,
А мысли, что кружевом запружены,
Толпятся растерянно и настороженно,
Как будто постель уже разложена.
А женщина с Тилем идут в обнимочку,
И сочных яблок полна корзиночка.
Ах, женщине нравится их надкусывать
И, с милым делясь, смеяться: «Вкусные!»
Магистру – магистрово, Тилю – Тилево.
Двое и яблоко... Тили-тили вам...
А бука, как будто привязан кружевом,
Идёт за парочкой... Небо кружится
Высокими синими каруселями.
Краснеет солнце боками спелыми.
Раскачано сердце на тонкой ниточке.
В толпе бы только не уронить очки.
Сегодня в ударе удача Тилева!
А букольки виснут обессиленно,
И меркнет в глазах голубей кружение...
Земное женское притяжение,
Ослабь захват!
Бука бедненький корчится!
Но дело ль до мук двоим хохочущим?!
Целуясь, уходят...
Планетой яркою
Медленно
падает
солнца
яблоко...
© Эмилия Песочина, 2020.
© 45-я параллель, 2020.