Эмилия Песочина

Эмилия Песочина

Четвёртое измерение № 21 (549) от 21 июля 2021 года

Птица Ракша

Птица Ракша

 

Подсолнух ростом в три меня

Почти созрел – а не добраться!

Летит в зенит на склоне дня

Таинственная птица ракша*,

Над соснами зарю несёт

На сине-розовых подкрылках,

А со стволов стекает мёд,

Густея солнцем на развилках

Горячих тропок. У корней

Пасётся земляники стадо.

Благоухает всё сильней

Чабрец, а липкие маслята

Торчат – ох, не сносить голов! –

Из-под духмяной, мягкой хвои.

 

Грибной и ягодный улов

Тащу домой, горда собою!

А дома мёд и молоко –

Дары хозяйки седобровой,

И квочка стонет: ох-ко-кооо,

И  шумно фухкают коровы.

Стихает кряканье утят,

И пышет хлеб в печном уютце,

А взрослые сидят едят

И надо мной  чуть-чуть смеются:

 

«Ну, кто же ягоды пасёт?!

И ракш закатных не бывает!

Ты вечно сочиняешь всё!»

Но я-то знаю: заревая...

 

Петух взобрался на насест.

Залито небо жёлтым воском.

Хозяин с торбой карасей

Вернулся с потемневшей Ворсклы**.

А я летаю меж дерев...

Хвоинки шепчут в мыслях сонных...

И, окончательно созрев,

За речку падает подсолнух...

 

*Ракша — сизоворонка

**Ворскла — река в Сумской

и Полтавской областях (Украина)

 

Немного импрессионизма

 

В черном небе краюха луны,

Словно ужин печальный бедняцкий

В уголку на столе. С вышины

Равнодушные звёздные цацки,

Не мигая, стеклянно глядят

На дрожащие голые веси.

 

Гуси с плачем по небу летят.

Ветер с гиком  в садах куролесит

И пускает немедля в расход

Одинокие мокрые листья,

И кусты разъярённо трясёт.

 

Тёмных окон  угрюмые лица

Смотрят ночь напролёт в пустоту,

Будто гость не явился желанный.

Небосвод пополам на лету

Разрезают гусиные кланы.

 

Звёзды тускло взирают впотьмах

На пустые поля и дорогу.

А светило висит в облаках

Не прижившимся ухом Ван Гога.

 

Но  из глуби индиговой мглы,

Там, где горы синеют высóко

Над лиловою гладью земли,

Приглушённый доносится цокот.

 

Утомлённый от скачки во тьме

И громоздкой промокшей поклажи,

Мчится всадник ко ждущим в окне

По равнине немого пейзажа.

 

И в осенней ночи ледяной –

Наваждение ль, кара ли, дар ли? –

Видит он под холодной луной

Маки в поле полдневного Арля.

 

Берёзовый снег

 

Снег идёт... Берёзовый, ромашковый,

Занавесив тёмные столбы

Вдоль дорог пустых. Одной отмашкою

Разрешили свету белу быть.

Белу, а не чёрну и коричневу!

Ясну, а не тёмну и сырý!

Замели горчичные, коричные

Листья, иглы рыжие в бору...

 

Сыпали черешневым, жасминовым

Цветом, добавляли  вишен, слив

Лепестки, и перья лебединые

Полными охапками несли

И бросали на сады и рощицы,

На смурные абрисы домов,

Будто наверху единым росчерком

Выпустили птиц из облаков

На свободу, на края озёрные,

На поля, прогалины, луга.

Где вчера лежали копны чёрные,

Нынче встали белые стога.

 

Вьюга состоит из мелких веточек,

Словно лес берёз стоит кругом.

С неба сыплют миллионы весточек

О хорошем, светлом, дорогом,

Объясняют: всё не так уж плохо и

Вовсе нет в отчаянье нужды.

Птицы замирают над дорогою.

Лепестки ложатся на пруды.

 

Спохватившись: а не слишком много ли? –

Прекратили с неба снегопад.

Землю озабоченно потрогали:

Да, пожалуй, хватит... Пусть  поспят

Этой ночью все, как дети, счастливо...

Для того и был подарен снег...

Сонный мир укутали участливо,

Чтоб не простудился он во сне.

 

Слышно, как на небе всходят звёзды, и

Тишина  такая, что – не тронь!

Светится в окне немой огонь,

И молчат пространства межберёзные...

 

Правила игры

 

Такие правила игры:

За рифму буйную полцарства!

На взлёте медлит ритм бунтарства,

Ещё не веря в силу крыл!

И кружится вчерашний сон...

И синь, и рань, и стынь на ветках...

 

Пальто и грусть на человеках...

И снег сегодняшний косой

Линует небо, как тетрадь,

Читая бред горизонтальный –

Предутренний отчёт  печальный

Виновников  словесных трат.

 

И тем отчётливей вина,

Чем гуще снежная завеса.

И тройка туч-тяжеловесов

Над миром, словно трибунал.

 

Никем не писанный закон

Сиротства всех вступает в силу,

И в подворотнях пахнет псиной

Бездомно мокнущих рядков

Потерянных в пространстве слов –

Незаменимых, точных, верных,

Легко  ложащихся в размер, но

О них забыли, как назло!

 

Слова поникшие дрожат,

Когтями рифм вцепившись в лужи.

Им позарез хозяин нужен.

О, участь горькая бомжа!

А те, кто мог бы приютить

Слова в уме – слегка безумны

От параллельных строк; безуглы,

Не в силах мысли дом найти.

 

...Снег завершил тишайший труд .

Грязь побелела и замёрзла.

Заря весёлые ремёсла

Пустила в дело поутру.

И все внезапно всех нашли:

Слова – поэтов,   мысли – разум.

В размер и ритм попали фразы.

И с белого листа земли

Взметнулся стих, дождавшись часа –

И строки небо обрели.

 

Что светит...

 

Что светит на сердечной полке? –

Молитвы, музыка, стихи...

1

Когда  январский ветер колкий

Швыряет горсти игл сухих

В немые, замкнутые лица

И воет о пустой судьбе,

Мне чудно, ласково не спится

Под джаз на золотой трубе

Коричневого музыканта,

Гитары мерный перебор.

То слёз горячее стаккато...

То сердца птичий перебой...

2

Я пред  иконой не лукавя

Стою. Горит крыло свечи.

До неба высится акафист.

Псалтирь, родная, научи

Смирению мою гордыню,

А душу – мудрой нищете.

Пусть сердце к Богу не остынет

В мирской пустыне и тщете!

3

Ночные тикают секунды.

Стихотворение взросло.

Знать, не пропало в почве скудной

Посеянное семя слов.

Набухла рифма вешней почкой,

Хоть вьюга трётся об окно...

Какой неведомою почтой

Мне это всё принесено?..

4

Лечь. Перед сном перекреститься.

Не спится. Завтра выходной.

А память тычет острой спицей

В рубец, и без того больной.

Чем от неё спастись, не знаю.

Так разошлась, что не унять.

Молюсь. Пишу в тетрадь. Читаю.

Включаю музыку опять.

5

А там  поёт звезда эстрады

Любимый позабытый хит.

Себе твержу: поспать бы надо.

Но снова просятся стихи:

«Пусти, мы здесь! Ты не гони нас!

Какой там сон! Потом поспишь!»

Не сплю. Благодарю за милость.

За ночь. За комнатную тишь.

6

В безлунье спят седые мхи

Снегов. А мне – лишь сна осколки.

 

Но светят на сердечной полке

Молитвы, музыка, стихи...

 

Под музыку сердца

 

Было холодно, сыро, резко.

Как заточенною стамеской,

Ветер целил по центру в лоб,

И свистящий простудный  сумрак

Из последних февральских суток

На асфальт выдувал стекло.

 

Город полнился мглой и сном, и

Забавлялся нолем  термометр.

Свет фонарный сквозь снег рябил.

Колебания в мутной сфере

Ощущались острей по мере

Одряхления зимних сил.

 

В тёмно-скляночно-синей дали

Звёзды без вести пропадали.

Их как будто сбивали влёт,

И любое из начинаний

Знобкой слякотью начиняли,

Превращая в итоге в лёд.

 

Со свечою луна ходила

И дрожала от холодины,

Продираясь сквозь вязкий смог.

В неоправданно чёрных окнах

Было жизни на волосок, но

Кто бы в это поверить смог?

 

Среди  посвистов, хрипа, воя

Шли под музыку сердца двое,

Широко распахнув кашне.

И сияли глазами ярко,

И вокруг становилось жарко,

И подтаивал мёрзлый снег.

 

Замечая метель едва ли,

Двое яростно целовались.

Головою качал фонарь,

В непочтении укоряя.

Был укор тот до фонаря им

И до лампочки календарь.

 

На погодные перемены

Озираясь недоуменно:

Мол, чего вам ещё от нас? –

Улыбались, идя в обнимку,

Словно звёзды кино на снимках.

А наутро пришла весна.