Элла
Крылова-Гремяка

Стокгольм.  Старый город

Парадиз пешеходов. Вавилон языков. 
Вызывает священный ужас кроткая 
     мостовая, 
как подумаешь, сколько веков, каблуков, 
     подков 
ее утрамбовывали, шлифовали. 
  
Витрины лавчонок неминуемы, как вопрос 
«камо грядеши?», и взгляд в мелочах 
     тонет, не зная брода. 
Запах горячей пиццы тревожит нос. 
Раздаётся потусторонний клёкот 
     экскурсоводов. 
  
Спасаюсь в переулке. Здесь безлюдье и 
     тишина. 
Закованы в тяжкие ставни игрушечные 
     окошки. 
Узкой лестницы заманчивая крутизна 
приводит во двор, где мальчик гуляет с 
     кошкой, 
  
яркой, словно сорока. На острый 
     церковный шпиль 
нанизаны ломти неба, пышущие лазурью. 
Трехмачтовый флюгер констатирует полный 
     штиль, 
и мой одинокий парус не просит бури. 
  
И во времени мира без роковых минут, 
в пространстве без мрачных бездн и 
     гибельных дуновений, 
как объяснить, я не знаю, измерить чем 
     глубину 
моего блаженства и упоенья.