Елена
Зейферт

* * *

Дантов город, что создан из моего 
     ребра, 
из моих молочных желёз, из моих кишок, 
дышит прямо в лицо, он болен, он зол с 
     утра, 
у него закончился угольный порошок, 
он готов забрать мои чувства, знамения, 
     сны 
и взамен ничего, ничегошеньки не 
     отдать, 
он кричит – тебе не дожить до весны, до 
     луны, 
он молчит, головою качает то «нет», то 
     «да». 
  
Я внимаю, я каждого слова слюну ловлю, 
тру пощёчины мартовским настом (весна 
     пришла), 
я люблю его очень, я очень его люблю, 
мы любовники, если родственна пеплу 
     зола, 
мы родители, только дети покинули нас, 
прижимаюсь губами к его ледяным губам,  
      
как невкусен, как чёрен карагандинский 
     наст, 
как горька его корка, безрадостна и 
     груба.    
  
Мы с ним в чреве носили друг друга. Кто 
     святей? 
Он единственный знак, что мир бывает 
     благой. 
Уголино оправдан – не ел он своих 
     детей, 
своих внуков и даже своих и чужих 
     врагов.