Война
Церковная осень, могильная осень
По листьям опавшим тревогу приносит.
По красным прожилкам древесного ситца
Читаю, что скоро война возвратится.
История наша – война без предела.
В ней есть перерывы, чтоб тело успело
Вчерашние раны немного заштопать,
Чтоб с окон очистить ненужную копоть,
У новых людей чтобы с раннего детства
Рука не дрожала при выстреле в сердце.
А дальше – война по спирали историй.
И ей наплевать на кровавое море.
Войне всё равно, сколько умерло тысяч,
Она остаётся колонками чисел.
* * *
Дни спутаны. Сегодня был четверг.
Шёл дождь и снег лежал вчерашний.
А ты живёшь в открытой ветру башне
И знаешь понемногу обо всех.
Дни скомканы. Слова искажены.
Всё взвешено, просчитано. Нечасто
Являются издёрганные сны,
Где кажется, что ты не будешь счастлив.
И приступы реальности давно
Гармонией сменились. За удачу
Водой разбавленное пьёшь вино.
И не решаешь вечные задачи:
«Когда? Зачем? В чём смысл бытия?
И кто меня послал на эту землю?
И как узнать моё предназначенье?
И какова, Господь, судьба моя?».
Ты любишь действия, а вовсе не слова.
Ты хочешь жить насколько можно легче.
Когда усталость выдают глаза и плечи,
Ты едешь на морские острова.
Но ты не ждёшь ни алых парусов,
Ни мудрых рыбок, приносящих счастье,
Ни джинна, заточённого в песок,
Ты хочешь радости, простой и настоящей.
Потом опять работа и друзья.
Прогулки, сны, влюблённость, комплименты,
Простуда и ночные киноленты –
Такой привычный смысл бытия.
* * *
Просто нет ничего. Только рыжее легкое пламя
Разъедает неслышно ночные просторы полей.
Просто нет ничего. Только звёзды и звёзды над нами,
И рассыпана боль по разливам прозрачных ночей.
Эта боль за того, кто остался за уровнем неба
И не видит со мной наступившей в природе весны.
И белеет зима из оврага болезненным снегом.
(Просто нет ничего, ничего тяжелей тишины).
Эта боль за того, кто теперь не придёт, не услышит,
Половицей не скрипнет, спросонья сощурясь на свет.
Эта боль за того, кто тебе никогда не напишет
И тоску не прогонит, не даст на прощанье совет.
Просто нет ничего. И весною убогая осень
Забредёт иногда, заблудившись в пространстве ночей.
Просто нет ничего. Только пламя всё косит и косит
Прошлогодние травы по тёмным просторам полей.
И уже ничем не излечим
Пропитавший нервы непокой.
Давид Самойлов
Пальцами по трещинам стекла,
Пальцами по ломаным прямым,
По шершавой плоскости окна
Серыми разводами бежим.
Остановка – слева в тупике –
Серыми разводами бежим.
Остановка – слева в тупике –
На краю – у рамы голубой.
...А на опустившейся руке
Кровью застывает непокой.
Контуры неровных синих брызг –
Трещины. Разбитое стекло.
Можно прыгнуть – к небу или вниз,
Можно падать – впрочем, всё равно.
В облаках? На выжженной траве?
Где в последний раз спросить: «Война?»
На губах – земля, на рукаве –
Наша кровь. За кровью – тишина.
* * *
Мы все по молодости
идеалисты –
Нужны нам правда
и воздух чистый.
Мы все страдаем
от идеалов:
Чего-то много,
чего-то мало...
И всё неправильно.
Всюду пошлость.
И с этим всем мы хотим
покончить.
Мечтаем жить
по законам божьим,
Но только пошлость
с годами множим.
Субъективное
И каждый видел свою картину,
Спеша куда-то вдоль улиц длинных.
И, забывая, что ел на завтрак,
Вчера что было, что будет завтра,
Мечтал о чём-то невыразимом,
Но становился одним единым
С пейзажем мрачным в безликих стенах
Домов и даже своей вселенной.
Всё совершалось на автомате –
Слова, заботы и мысли, кстати.
И словно зомби, шагали люди,
Но каждый верил, что счастье будет.