Елена Севрюгина

Елена Севрюгина

Четвёртое измерение № 16 (544) от 1 июня 2021 года

Мекка памяти

О беличьем

 

как хорошо и филигранно-мелко

из колеса выпрыгивает белка

и ружья не выстреливают в тире

и умирает птичка в объективе

 

как хорошо, когда продольно ветру

бегут мои желанья в стиле ретро

и смотришь вдаль и думаешь: а мне бы…

когда, как старый пруд, мелеет небо

 

привычного излечена саркома

нет ни одной из истин мне знакомой

здесь солнце пьёт лучами лёгкость речи

и кажется, что мир бесспорно вечен

 

но у колёс мелодия слепая

под скрип колёсный белка засыпает

и птичка возвращается обратно

в уютный домик фотоаппаратный...

 

Рукава

 

и когда в бесполезную пыль рассыпались слова

и под страхом людского расстрела седели сады

ты стояла в траве, и тебя берегли рукава –

высший дар для рождённой под знаком зелёной звезды

 

заповедные мысли к тебе поднимались гуртом,

опускались к ногам, а потом прирастали к земле,

ты смотрела на них, только взгляд говорил не о том,

что терял дебюсси и отыскивал страстный верлен.

 

я тебя узнавал, но в азарте зелёной возни

безупречным кузнечиком день от меня ускользал –

я не смел подойти, я себя непрестанно казнил,

но опять предавал изумрудные эти глаза

 

а вдали бесконечный исход затевали холмы

и хранила трава в переводе на новый завет

только память о доме, в котором отсутствуем мы,

только тени веков на зелёном твоём рукаве

 

greensleeves was all my joy

greensleeves was my delight

greensleeves was my heart of gold

ang why but lady greensleeves

 

* * *

 

я шагал по земле – или нет, я – Шагал на земле,

одинокий под утро – весьма многолюдный под вечер,

я приюта искал в отдалённых шагах человечьих,

я тебя ожидал в занавешенном сном феврале

 

а в далёкой стране за пределами ночи и дня

ты навстречу мне шла, и в глазах расцветала вальгалла

замирала трава, понимая – ты ищешь Шагала

я к траве приникал, понимая – ты ищешь меня

 

и деревья меня провожали глазами икон

и словами заветов молились мне вслед перекрёстки

ты пришла – и на небо взлетели седые подростки,

притяженьем своим разорвав притяженья закон

 

Проводник

 

мы шагаем от полюса к полюсу

мы течём вдоль теченья реки

пассажиры выходят из поезда

остаются лишь проводники

сколько было уже сколько там ещё

неразменных монеток на чай

под сиденьем оставленных тапочек

новых встреч превращённых в печаль

кто-то занят своими отчётами

кто-то к раме оконной приник

но опять эти души нечёткие

доведёт до утра проводник

может утром а может и вечером

он придёт неподвластный часам

чтобы всем разойтись незамеченными

по телесным своим адресам

шумно выдохнут краны и краники

ударяясь в небесную медь

будет ложка в стальном подстаканнике

беспристрастным сопрано звенеть

в этом сером потоке беспечности

ты опять остаёшься один,

но дорога равна бесконечности

проводи, проводник, проводи

 

* * *

 

вот я ребёнком в лодке

ковшик ладоней в реку

словно котята к солнцу

ластятся камыши

как тут не вспомнить греку

или не вспомнить греку

лучше не помни греку

просто живи дыши

солнце ли нынче верой

вера ли нынче правдой

правда ли нынче словом

север ли будет юг

просто подспудно ведай

просто невольно радуй

ливнем случайных радуг

тех что в тебе поют

кто на тебя похожий

выйдет найдёт проявит

в твой застоялый август

и омертвевший март

въевшийся солью в кожу

мир имярек рейкьявик

чтобы лететь в Рейкьявик

сладко сходя с ума

 

* * *

 

мы с тобой простые реперы

разговора тянем нить

у меня остались крекеры

чаю что ли заварить?

ты одет всегда с иголочки

да и я тебе под стать

положу тебя на полочку

чтобы после почитать

докопаться до искомого

и поймать в конце главы

что-то пристально знакомое

с вязким привкусом халвы

да и ты меня наверное

будешь как-то помечать

трогать мысли полимерные

и восторженно молчать

только с виду мы похожие

на людей но там внутри

мы талмуды в папках кожаных

золотые словари

мысль дрожит на самом кончике

непоседы-языка

чай остыл печенье кончилось

мёд не кончился пока

 

* * *

 

спи любовь, уже не хватит силы

твой огонь поддерживать огнём

отчего темно невыносимо

за окном декабрьским этим днём

 

не смеюсь не плачу тихо вою

на луну на снег на божий свет

а недалеко проходят двое

громко нарушающих запрет

 

на земную радость без предела

на улыбок яркие ростки

темнота на небе поредела

стал светлее мой квартирный̆ скит

 

вижу как из дома втихомолку

выбежал без шубы сорванец

в чьих-то окнах наряжают ёлку

ждут гостей готовят холодец

 

а за этой праздничной шумихой̆

наблюдает ангел в два крыла

так тепло и благостно и тихо

словно я вчера не умерла

 

словно надо думать о хорошем

сквозь привычный новогодний бред

спи любовь не вспоминай о прошлом

господи уснёшь ты или нет

 

* * *

 

я всегда мечтала стать лётчиком гражданской авиации

это так здорово дарить людям крылья

по утрам летали бы на полуостров Ямал

купались в Карском море

или на обской губе

зубная паста и щетка нам не понадобятся

потому что нет ничего полезней

и чище морской воды

днём летали бы на Камчатку

там водится красная рыба и прозрачная розовая форель

в период нереста

её тоннами выкидывает на берег

нет ничего вкуснее форелевой икры

божественная пища

ближе к вечеру

хорошо прилететь в Париж

посмотреть на Эйфелеву башню

полюбоваться огнями засыпающей Сены

а потом сразу домой

чтобы утром проснуться и сказать себе

какая маленькая земля

её можно облететь за один день

какая большая жизнь

за один день проживаешь целую вечность

 

* * *

 

на приводе на привязи у припяти

стоим и ждём до срока нас не выпейте

нам так милы ромашки маки лютики

но мы не знаем люди-мы/не-люди-мы

небесные морские земноводные

но кажется счастливые свободные

идём себе от пристани до пристани

а припять в нас все явственней и пристальней

и думаем не конечно не кончено

пока звенят земные колокольчики

и веруем отмолено отсрочено

не ведая что привязь укорочена

наивные ни бекаем ни мекаем

и мекку ойкуменную кумекаем

но мекка где и мена где и мера где

когда всю жизнь на привязи на приводе

и вот уже нигде...

 

* * *

 

памяти скромная мекка

в сердце прольётся легко

дождь на щеках человека

станет рекой

счастье проснётся в сочельник

шёпотом в зимнюю ночь

скрипнут цепные качели

те что когда-то но...

и зазвенит у порога

табором громких цыган

жизни степная дорога

падает солнце к ногам

помнишь ли помнишь ли помнишь

прошлое наше скажи

время похоже на корни

вросшие в жизнь

ныне нема и бессильна

вновь обратится она

в тёмную мысль иггдрасиля

в свет скандинавского сна

 

* * *

 

лебедь бьётся вдоль пруда

и на чудо уповает

солона его вода

солонее не бывает

если спрятать облака

небо станет ли синее

лебединая тоска

есть ли что тебя сильнее

убаюкал под крылом

миллионы дерзких пруссий

а вокруг-то как назло

куры куры гуси гуси

им-то господи зачем

слишком важные фигуры

им что сени что мечеть

гуси гуси куры куры

разбиваясь о стекло

словно главного не стало

лебединое крыло

опускается устало

точка точка два тире

а могло бы всё иначе

гусь гогочет во дворе

рядом курица кудахчет

 

* * *

 

быт переходит в инобытие

ты знак даёшь из памяти моей

биением часов шуршаньем мыши

и в час когда стирается бельё

и кухонное царствие моё

шумит то даже в нём тебя я слышу

в своём мирке мечтаю о другом

так проще примириться с утюгом

с горой посуды ржавчиной и пылью

и скоро жирных пятен острова

прошепчут мне сакральные слова

пока размеренные капли не забыли

отстукивать твой ритм, твой шаг... весна

на улице... как лесенка лесна

как пена пенится и кружево кружится

и клонит в тихий сон случайный чай

и в мире невозможно заскучать

когда он сам на музыку ложится

ну а пока зовут издалека

то чайник то гладильная доска

то из-под крана тусклая река...

то пены голубые облака

то кара-кумы сахара-песка

и жизнь легка

и вечером легка

на утомленном лбу моем рука

твоя рука...

 

П.М.Т.

 

слово посей вырастет нотрдам

век моисей ветреность и слюда

космос и сор уксус сусек искус

корень из сот вырастет в белый куст

колос и сон выплавит в белый хруст

пруст

стук за окном кто-то стучит в рассвет

век метроном имя тебе завет

ный или ной память и детский крик

я за тобой вырасту наг и крив

терпкая соль бьётся в оконный риф

миф

не отпускай звоном ключей ключиц

не зарекай то что в тебе молчит

мечет миры вдоль плавниковых дуг

просто гори тысячный раз в году

и прорастай голодом сквозь бинты

ты

 

* * *

 

сам себя считая кафкой

жизнь листал легко и гордо

от аллюзий до метафор

через собственное горло

не искал иной дороги

оказалось жизнь смеётся

заставляя на пороге

выдыхать чужие солнца

только он как прежде верил

смыслы старые коверкал

землю мерил воду мерил

становился водо-меркой

земле-меркой дожде-меркой

и всегонасвете-меркой

и однажды в мыследверку

заглянул как будто мельком

там фантомами скользили

три бутона чайной розы

шопенгауэр осирис

и нейтриновые слёзы

и ещё как будто что-то

неопознанное что ли

словно кто-то небо штопал

нависавшее над штольней

словно кто-то что-то понял

или просто что-то слышал

а потом внезапно вспомнил....

он вошёл – назад не вышел

 

* * *

 

я раньше часто пела эту песню

теперь слова не вспомнятся конечно

мой инструмент болгарская кремона

лет пять как приказала долго жить

а времена становятся железней

когда из сердца улетает птица

когда вода похожая на пальцы

безбашенного злого мальчугана

тебя несёт куда-то за пределы

наполненного музыкой пространства

и начинаешь что-то тыры-пыры

и говоришь немного заикаясь

как будто нет невидимой опоры

в которой ты ответы находил...

но стоит только сыну улыбнуться

и ветру потрепаться с занавеской

и даже просто доброму случиться

не улицах недобрых и пустых –

во мне опять звенит моя кремона

которая совсем не исчезала

и песня о которой позабыла

рождается в заветной немоте