Елена
Крюкова

Старая Офелия

Анне Барковой 
  
Седые пряди по лицу. Седые пряди. 
Всё ближе, девочка, к венцу – ты при 
     параде. 
Ты из комодной дерни тьмы, из тьмы 
     пропащей – 
Навесь на шею жемчуга, на черепашью. 
Ты помнишь, деревянный Бог, метель 
     Печоры?!.. 
Мотают медных пуль клубок герои, воры. 
Идут ко рву – спина к спине. И, иже с 
     ними, 
Над ними в тучах, как в огне, в 
     полярной сини, 
Ты – ты раздатчица одна; одна в бараке 
Молельщица за всех; жена верней собаки; 
Одна – грязна, как сотни шлюх; одна – 
     подковой 
Замёрзлой согнута, крестом Голгофы 
     голой! 
Ты залпы слышала. Твой мозг не 
     помрачился. 
Крепка, железна, гордый гвоздь. В тебя 
     влюбился… – 
Да кто?!.. – никто. Сухою лапой пыль 
     буфета 
Сметёшь. Одна. Зимой. В пальто. Рыдай – 
     ПРО ЭТО. 
Накапывай в седой хрусталь посмертной 
     стопки 
Полярной ночи Жерминаль, полярной топки 
То крематорное вытьё, тот вой 
     волконский – 
Трёх отроков в пещи житьё – в той, 
     Вавилонской… 
И пей! И рюмку опрокинь над совьей 
     глоткой! 
Гляди, какая стынет синь по околотку – 
Кровавый Марс в седом окне… хвощи 
     мороза… 
Ну, помяни. Ну, увеличь ночную дозу… 
За всех, кого любила ты в гробах 
     мерзлотных! 
Буфет играет витражом, ножом голодным. 
Дыряв халат. Принять бы яд. Уйти, не 
     мучась. 
Три Парки за окном стоят и вьюгу сучат. 
Не ссучилась. Не предала. Блажени, 
     ради… 
  
Седые пряди через лоб. Седые пряди.