Екатерина Ишимцева

Екатерина Ишимцева

Четвёртое измерение № 6 (390) от 21 февраля 2017 года

Между вдохом – выдохом – вздохом

* * *

 

Пьяненький дождик стоит за окном.

Не устаёт – всё стучит об одном.

Я не одна: вот мой стол, вот кровать.

Я начала забывать.

 

Скажет когда-то мой внук номер два:

Бабушка очень любила слова.

Ставила в строчки, верила в суть.

Надо её помянуть.

 

Скажет затем мой внучок номер раз:

Сколько чужих и заученных фраз

Знала бабуля. Чудная была.

Священнодействовала.

 

Сдвинут бокалы за сцену и муз.

Дождь успокоился. Я ему снюсь.

И размываются сны по краям.

Где буду я?

 

* * *

 

Выйду я

Ничья не раба

А человек

Звучащий гордо

Из дома в двери

Из дверей на улицу

С улицы в метро

В вагон переполненный

 

Встану я

Один на один

Сама в себя

Как в яму падкая

Там лежит доска

Под доской тоска

Не ухватишь её

Толстая гладкая

 

Прошумит метро

Будто выход есть

Эскалатор вверх

Лестница Иакова

Выхожу на свет

Неужели нет

Того о ком

В пятницу плакала

 

* * *

 

Море – давно внутри.

Читаю «Смесь» Валери –

Женщина на вокзале.

Ветер странствий – брат сквозняка.

Я простужена на века.

Что же раньше-то не сказали?

 

По хлебным крошкам в бреду,

По буквам искать иду

Смысл жизни и всё такое.

Оракул грозит строкой

«Не всегда хорошо оставаться собой».

Стадия непокоя.

 

Есть же где-то чай с чабрецом,

Выпиваемый вместе с отцом.

В одиночестве – тоже неплохо.

Тогда глубоко внутри

Очаровано море шумит

Между вдохом – выдохом – вздохом.

 

* * *

 

Долина посёлка Култук.

Старый бурят Мураками

Что-то там про овец

Говорит, разводит руками.

 

Охота уже идёт:

Кедровый орех, брусника.

Пахнёт трава чесноком –

Вот черемша возникла.

 

Ветки саган-доля

Жги – отгоняет духов.

Чья за горами земля-

Доля? Монголия духа?

 

Мой мысленный дождь

Приходит всегда с востока.

Там – мне тринадцать лет.

Книжно. Светло. Одиноко.

 

* * *

 

Тридцать восемь. Пушкин моложе.

Раньше мнилось – возраст богов.

Ненаписанных стайка слов

Больше смерти меня тревожит.

 

Всё, что было на языке, –

Сорвалось. Недебютный возраст.

Шевеление рифмы «поздно».

И горошина в кулаке,

Та, которая Шар Земной.

Мне не спится. Мне тридцать восемь.

Где-то в Болдино тоже осень.

Не со мной, мой друг, не со мной.

 

* * *

 

А это я – в малиновом берете.

Ты что же, бедной Кати не узнал?

Позволь в глубоком замереть привете –

Как ты, бывало, в школе замирал.

 

О детях. О жене, прекрасной телом…

Потом в метро и дальше – по кольцу.

(Ну почему я шапку не надела!

Малиновый мне явно не к лицу.)

 

* * *

 

По волнам с молодым Одиссеем…

Он ещё не наполнен пространством.

Он о времени думать не хочет

И граде троянском.

 

А моя конопатая дочка

Переполнена шумом и летом

И о времени думать не хочет,

Засыпая с рассветом.

 

И они совпадут с Одиссеем

В синусоиде сна и Гомера.

Список Бродского где-то посеян…

К переменам.

 

* * *

 

Девочка с виолончелью.

Жучок, расправивший крылья.

Побитый дневной капелью,

Школьной измученный былью.

Ношу свою непосильную,

Дорогу свою и укрытие

Смахнёт с канифольной пылью.

И возникнет событие.

 

* * *

 

Самое время придумать,  куда бы сбежать.

Море опять открывает возможность дороги.

Я наконец-то освоила навык играть

В прятки. И пользуюсь им от нужды понемногу.

 

Пряталась в жёны, любовницы, стервы, друзья,

Матери, дочки, подруги и недруги тоже.

Море шумит, отделяя меня от меня.

Страшно увидеть, на что становлюсь я похожа.

 

Самое время подумать, куда бы уйти,

Что-то расслышав в морском непрерывном напеве.

Я на пороге – мне только прибой перейти.

И убежать в монастырь. Или в старые девы.

 

* * *

 

Ну,  наконец-то! Это Коктебель.

Глядится в море профиль бородатый.

И мне в театре выданной зарплаты

Хватает на вино и на коктейль

Из мидий и рапанов.

Море – даром.

 

И безвозмездно рядом Кара-Даг.

Хождения к Волошинскому дому,

Где всяк – поэт. Он пьян и весел так,

Что всем стихи читает без разбора

И лезет в споры.

 

Но сердолик злосчастный не нашла.

(И лучше бы Сергей его Марине

И не дарил. Но это их дела.)

Мои – в Москве. Где моря и в помине…

И стоит титанических усилий

Не пропустить обратный самолёт.

 

Саяны

 

Там, за туманом, там

Что-то подходит к нам.

Что-то за ним стоит –

Дышит, смотрит, молчит.

 

Строят буддисты дацан.

Туристы глотают аршан.

Ленточки на ветру –

Может, здоровой умру.

 

Лес кедровый побит.

Леший  веками спит.

Кынгарга по камням.

Что-то подходит к нам.

 

Из всех затуманенных пор –

Дыхание гор.

 

* * *

 

Вот она я, читавица!

Видишь меня, Велимир?

Бабушка отзывается,

Смотрит на этот мир.

 

– Хочешь с судьбою справиться,

Тише воды живи.

Тоже была читавица.

Тоже всё по любви.

 

В лагерь, в Сибирь, на выселки.

Стройка за Ангарой.

Первый недолго выдержал.

Лётчик-герой второй.

 

Могилы за чёрной оградой.

Страшно идти среди них.

Мёртвых бояться не надо –

Надо бояться живых.

 

Иркутск

 

В этом городе декабристов

В декабре такие морозы,

Что дышать только через варежку,

А монетка влипает в стекло.

 

Планетарий здесь – перевёртыш.

Река убегает от озера.

Буряты глядят, прищурившись, –

Им в унтах зимою тепло.

 

Несолёное море детства.

Омулёвая бочка славная.

Мой корабль давно на якоре

Совсем в другой стороне.

 

Чего я на ней не видела?

О чём я её проплакала?

Кто бы чаю с листом смородины

Заварил как бабушка мне.

 

* * *

 

Этот горький запах корицы

В сочетании с первым снегом.

Что-то очень важное мнится.

Пол-Москвы по озвучкам избегав,

Понимаешь, что жизнь вообще-то,

Даже если дубляж не очень,

Получилась – по всем приметам.

И синхронно ложится в строчку.