Эдуард
Хвиловский

Накануне

Олегу Вулфу 
  
Снова неясно: вижу тебя 
не на дне, а в окне часто. 
Вагон колёсен, чугунно двуосен. 
Стекло отуманено. Ты не кричишь, 
молчишь как-то ранено с улыбкой гибкой, 
ни в чём не хлипкой, ибо тоже 
узнаёшь меня в ложе моей сторожки. 
Я вижу и, видимо, знаю, что происходит. 
Встречаю. Провожаю. Мысль бродит. 
Проехал – и через час снова в который 
     раз 
та же картина, смыслом едина: 
по шпальной дорожке те же дрожки. 
Я это видел уже где-то в пятьдесят 
     третьем 
холодным летом  легко одетый. 
Их было много –  одна дорога. 
Миловидный конвой над головой 
и, смеха ради, впереди и сзади. 
Вагон самоходен, судьбе соприроден, 
движет по кругу, пишет другу 
всем существом чернильных масел 
сейчас и потóм с закрытым ртом. 
Лжецó закольцовано и 
     обвальцовано. 
Смысл ясен, домкратно ужасен 
и бесчеловечен, премного вечен, 
а если не так, убери знак 
или все знаки, чтобы не было драки 
внешних схождений и положений 
с внутренними, такими утренними, 
где люди – тени. А ты всё глядишь 
и в четвёртый, и в первый, 
такой многомерный, и даже в шестой, 
такой холостой, и тому так далее: 
тихий, спокойный, всегда многослойный, 
в окне большой и давно смекалистый, 
кислородом закалистый. 
Так свобода вокруг наважденья в окне 
меломанит сдвиг твоего исхода вовне 
не только в тебе, но и во мне 
накануне 2010-го года.