Эдуард
Асадов

Любовь, измена и колдун

В горах, на скале, о беспутствах 
     мечтая, 
     Сидела Измена худая и злая. 
     А рядом под вишней сидела Любовь, 
     Рассветное золото в косы вплетая. 
  
     С утра, собирая плоды и коренья, 
     Они отдыхали у горных озер. 
     И вечно вели нескончаемый спор – 
     С улыбкой одна, а другая с 
     презреньем. 
  
     Одна говорила: - На свете нужны 
     Верность, порядочность и чистота. 
     Мы светлыми, добрыми быть должны: 
     В этом и - красота! 
  
     Другая кричала: - Пустые мечты! 
     Да кто тебе скажет за это спасибо? 
     Тут, право, от смеха порвут животы 
     Даже безмозглые рыбы! 
  
     Жить надо умело, хитро и с умом, 
     Где – быть беззащитной, где – 
     лезть напролом, 
     А радость увидела – рви, не зевай! 
     Бери! Разберемся потом! 
  
     - А я не согласна бессовестно 
     жить. 
     Попробуй быть честной и честно 
     любить! 
     - Быть честной? Зеленая дичь! 
     Чепуха! 
     Да есть ли что выше, чем радость 
     греха?! 
  
     Однажды такой они подняли крик, 
     Что в гневе проснулся косматый 
     старик, 
     Великий Колдун, раздражительный 
     дед, 
     Проспавший в пещере три тысячи 
     лет. 
  
     И рявкнул старик: - Это что за 
     война?! 
     Я вам покажу, как будить Колдуна! 
     Так вот, чтобы кончить все ваши 
     раздоры, 
     Я сплавлю вас вместе на все 
     времена! 
  
     Схватил он Любовь колдовскою 
     рукой, 
     Схватил он Измену рукою другой 
     И бросил в кувшин их, зеленый, как 
     море, 
     А следом туда же – и радость, и 
     горе, 
     И верность, и злость, доброту, и 
     дурман, 
     И чистую правду, и подлый обман. 
  
     Едва он поставил кувшин на костер, 
     Дым взвился над лесом, как черный 
     шатер, - 
     Все выше и выше, до горных вершин. 
     Старик с любопытством глядит на 
     кувшин: 
     Когда переплавится все, 
     перемучится, 
     Какая же там чертовщина получится? 
  
     Кувшин остывает. Опыт готов. 
     По дну пробежала трещина, 
     Затем он распался на сотню кусков, 
     И... появилась женщина...