Дмитрий
Близнюк

концерт для футляра без скрипки

помнишь 
наши прогулки в парке без дога? 
в зелёных гофрированных соборах весны 
мы причащались поцелуями, 
фруктовым мороженым, колой. 
гуляли по кленовым аллеям, 
обнимались у фонтана, и я ловил губами 
голубую рыбку пульса на твоей нежной 
     шее... 
если помнишь – значит, 
существуешь где-то ещё... 
  
фиолетовые суккубы, тумбы, витые 
     скамейки, 
золотистые привидения вязнут в 
     солнечной пенке, 
и каждое моё воспоминание – 
медный сосуд для заварки тумана, 
и улицы в боксёрских перчатках каштанов 
     – 
вылупки колючих зрачков – угрожают 
     прохожим, 
а ты смотришь на меня свысока, как 
     девочка на жука. 
не бойся, я отнесу тебя в лес и 
     отпущу... 
но зачем? 
  
зачем? 
золотистый ромб окна трепещет в ночи – 
стеклянное электрическое платье из 
     мотыльков: 
подойди же, обнажённая, примерь. 
коснись сосками холодного стекла. 
отразись в искрящейся чёрной лаве 
ночного города. 
твоя расчёска на подоконнике – 
ностальгический ёж – 
принесёт мне сквозь осень прядь золотых 
     волос 
и воспоминания о вкусных мышах... 
  
путешествия вокруг твоего тела 
за 180 поцелуев завершились. 
ты стоишь в дверях балкона, ведущих на 
     небо 
по шиферным крышам соседей, 
обнажённая, зыбкая; сам воздух 
принял твои очертания, будто религию 
     бриза, 
ритм муаровой колыбели. 
твои зелёные глаза – опытные скалолазы 
     – 
высматривают во мне слабое место, 
трещину в породе, 
чтобы закрепить страховочный трос. 
ты держишь чашку остывшего кофе 
с красной помадой по краю. 
а я – сонный джин из разбитой амфоры – 
исподволь из тебя исчезаю... 
накинь же на себя что-нибудь из 
     Бродского 
и дай мне таблетку от толпы. 
мы сегодня пойдём гулять в город, 
на площадь. 
Козлодоев даёт последний концерт. 
  
долго же твоё сердце мне служило 
     чернильницей, 
но теперь ты свободна, моя любовь. 
выбирай любой из миров, где нет меня; 
наш последний бессмертный вечер – 
среди влажных огней и гранитных тумб, 
мне же верни реальность, память и 
     радость 
создавать новые миры и глупости – 
и пусть муза растрёпанная 
замирает с сигаретой над рукописями 
и разрастается под потолком 
бестолковый канцерогенный нимб...