Димир
Стро

* * *

Быть идолам, и, значит, быть жрецам,

И, значит, не избегнуть иерархий,

И, значит, среди жреческих епархий

Найдётся дело, слово подлецам!

Быть идолам и, значит, быть жрецам,

И, значит, быть лжецам и плутократам.

Их верный козырь – деньги, да караты,

Их верный козырь – порции свинца!

Быть идолам, а значит, быть жрецам!

И, значит, быть в цене высокомерью,

И, значит, кто-то нам судьбу отмерит

Без выбора, без права отрицать?

Быть идолам?..

* * *

Вдруг расплавилось время:

Растекается мигами брызг!

Доли делят меж теми,

Кто руки дающие грыз.

Забулдыжное месиво дружбы –

Как недопитый глечик тоски

Службы, службы и службы

Голый череп... И путь на восток, и в пески...

И прильнут откровенно

Тела с переходом в дела...

Как морская пахучая пена

Умудрилась: Венеру с собой принесла?

Липнут лапы распятий.

Пьедестал предает пьедестал.

Ни мольбы, ни проклятий –

Лишь вселенская мука Христа.

Степень сытости всякой

Никому не дано оценить.

Я распят, ты – распята –

Продолжением жажды любить.

Виртуальный монолог В. Высоцкого

Все долги оплатив, после смерти еще оплачу

Всем, кто был ни при чем, выпал вексель прозреть!

Только в идолы я ни за что, нипочем не хочу!

Идол должен молчать, а не петь, а не быть, а не сметь!

Пусть торгует торгаш, ловит ласки лихой ловелас,

А успех и почёт поджидают поминок и тризн!

Благодушный покой обращён против нас, против вас.

Нам не слава удел – вызывает нас в лидеры жизнь!

Я бы рад повторить, но, увы, невозможен возврат!

Чтить и помнить прошу: не валютой измерен талант!

А торговля искусством самый страшный на свете разврат –

Идол принадлежит сфере догм и констант.

Из-за вечной черты я хотел бы постичь и понять

Вещий год или день, или срок, или просто число –

Час, когда вам случится в итоге познать и поднять

До искусства никем не запятнанное Ремесло!

* * *

Вода двулична – однозначна казнь,

Когда ведут спектакль обычный судьи,

Предав подобным опытам не раз

Людей, предав их судьбы

Забвению. Вода – двулична! Чин

Ещё не понят, скрыт, но верховодит

И уличает слабости мужчин,

А ум склоняется к безумству, вроде.

Вода – двулична: омут – наугад,

Приливы, переливы и воронки,

И ровный блеск, и рваный водопад,

И чернота глубин, и лунность кромки.

Вода – двулична. Чуешь в глубине

Незримо зреют прелести русалии,

Обманчиво отдавшись вышине,

Окажешься в глубинном зазеркалье.

Вода – двулична. Дьявола весы –

Чет – нечет, чет и снова, снова – нечет!

Вода двулична… Истощенью сил,

Потворствует, слегка лаская плечи!

* * *

Всполошись, дожидаясь! Вздрогни в дороге!

Вспомни, чай начиняя ключевым кипятком!

Там, в ночи очутившись, отчетливо вздрогни!

Это зов мой гнездится где-то под потолком.

Если, следуя слепо обстоятельств указке,

Неродное запястье подкрадётся к плечу,

Нашепчи, как молитву, увернувшись от ласки:

«Потерпи, человече, я к тебе прилечу!»

Бредят куплей-продажей полуночные пляски.

Бредит чином повыше демократии рать.

Подари без причины обычные краски,

Прикажи: «Рисовать! Рисовать! Рисовать!»

Рисковать! Не дробиться на мелкие части.

Рисковать! Под крыло, подставляя крыло.

Жить, безмолвно считая немыслимым счастьем,

Право помнить твой трепет и ладоней тепло.

Слов рисунок прерывист. Стынет точная строчка.

Станет завтрашним зноем, западнёю мой зов,

Не отчаянный, нет, но упрямый и прочный:

«Рисовать! Рисковать, начиная с азов!» –

Я кричу. То – не корчи, не корчи, а впрочем

Я молчу для чужих, не родных, не моих!

Я шепчу: «Разорви же бессмыслицу в клочья,

И зажги полуночных реклам акростих!»

Как соседствуют рьяно расправа и радость!

Все мы ранены рано добротою отцов!

Ах! безделица, просто – сходство и разность...

Зов услышав, твоё – да светится лицо!

Импровизация

На отмер семи раз мне – как раз.

Глазомер и расчет – для моста.

А стихи и любовь – как приказ,

Как давленьем рождённый кристалл!

На отмер семи раз мне – в обрез!

Нервы правят лишь трепетом тел.

Ощущаю давно, как губителен стресс.

Отличаю зерно от плевел!

Я не знаю, найду ли ответ.

Я не знаю, постигну ли сам

Отчего, как вселенский, пронзительный свет

Маргариты летят к Мастерам?

* * *

Любовь – как расплата и лепта –

Распластана в пласт высоты.

Как слепы, как слепы, как слепы

Во мгле августовской мосты!

Некстати росли расстоянья

Меж мной и тобой, а устам

Достаточно было желанья

В своём тяготенье устать.

Душе, как засушенной глотке

Всего не хватило глотка,

И лодка, и лодка, и лодка

Плыла, потеряв седока.

Заучим значенье уключин,

Весёлые вёсла сухи.

Друг друга в объятья заключим,

Уйдём от земной шелухи!

И, кажется, не было лета,

Не сыпался смысл простоты.

С сентябрьскою ясностью света

Нева разводила мосты!

* * *

Нам в клятвах нет нужды. Слияние-прозренье...

Ты – как глоток воды, пожертвованный в срок.

Ты то, чем невзначай замешано презренье

К убогой суете, затёршей смысл и слог.

Ты вынянчила ночь – я жил разрядом молний.

Нам выпала пора осыпаться с дерев.

И донеслось до нас – созревший плод промолвил:

«Отдам долги корням – и сгину, перезрев».

* * *

Не скорчило, как прочили, не скорчило!

Я впредь на лоскуты не разорвусь.

Но, между прочим, женщина пророчила,

Что я к ней обязательно вернусь...

Просили петь, просили дирижировать,

Просили лгать... И кража – та же ложь.

Как бы взлететь? А как бы ангажировать

Взаимопониманья хоть грош?

Прошу у крыш сниженья напряжения:

Уже взлетел! Лечу! Уже – соскок!

Как головокружительно снижение –

Так головокружителен сосок...

Потом – ничто: кладбищенские титры...

И космоса сосок велик и прост.

А холст подобен нотам на пюпитре,

И музыка напоминает холст.

* * *

Небольшая записка –

Клочок.

Между строчек

В ней решительность риска,

И толчок, и отсрочка,

И вина, и невинность,

Откровенность и тайна.

И стена, и взаимность,

И нелепая крайность,

Взрыв открытья, почтенье –

Ощущенье качелей –

Осмысленье прочтенья

В первый раз Гуссереля.

Жернов мелет и мелет.

Космос длится и длится.

Исчезают в капели,

Сюрреальные лица.

В сердце словно засели,

На прошедшей седьмице,

Знаки звёздной капеллы,

Зовы сказочной птицы.

Вся земля – как посланье,

Клочок, полусфера

Полузнак, полузнанье,

Полусмысл, полувера.

Вспышки космоса – трели,

Звезды космоса – росы.

Всплески звёздных качелей

Землю в Вечность уносят.

Ночной набросок

Прилип на лапы липы лунный блик

Трусит трамвай тропинкой в пару рельс.

Прилив ли ливня лупит, сонный лик

Дерев бульвара варит час чудес?

Занозы звёзд по кронам разбросав,

Дробят луну сплетения листвы.

Зияя в бездне пустотой забрал,

Доспехи, словно, тени их тесны.

Вот сказка красок, масок и причуд,

Заветных звуков звучная игра,

Где звон трамвая – бранный звон кольчуг,

Полночных звёзд – полночная игра...

Лишь миг продлится это. Лунный блик

Рисует утро – пробует мелки.

Рисует утро луч, грунтуя холст.

Редеет тьма. Теряют древа рост.

Ночь одиночества

Словно ландыши, пепельна локона длительность.

Словно медленность пленника – плавность плеча.

Словно тело луча, словно пальцев пленительность

Как смола на сосне оплывает свеча...

Как капуста – кусты на окраинах – саженцы.

Как спагетти колонны плетутся в каре...

Поздней ночью, Луна перепутала, кажется,

Шум моторов и шин, запах рыбы и рэп.

Заточил карандаш для пейзажа неброского...

Ночь – слияние белого с чёрной чредою окон.

Задремали вдвоём: я и томик Тарковского,

Нас свеча четвертует своим языком.

В полусонной среде я отважусь на мистику.

Суть не делится просто на ответ и вопрос!

Философствуя всуе, прорасту из софистики,

Изумляясь свободой, улечу под откос!

Что ни ночь, то виденья... Почему-то не спится...

Словно ландыша пепельность – Космоса свет.

Что ни ночь, то мечтаю о пепельной птице...

Как желанье рассвета желаем запрет!

* * *

Отдайся несметной ласке,

Дикой, как мед из сот,

И отрекись от маски,

Маска любая соврёт.

Отдайся немому чуду:

Сплетению рук и ног –

Напоминанье Будды –

Трепетный осьминог!

Отдайся знойному лету!

Там в жёлобе жарких снов

Слышится бисер кларнета

В дуэте с игрой мотыльков.

Крамольна кривая страсти.

Причудливо чудо Далил.

Украсть бы тебя и украсить

Тобою картины Дали.

* * *

Соберу чемодан – никуда не уеду.

Зачерпну в подсознанье осознанье мечты.

Будут люди считать нескончаемым бредом

Выход в космос искусства из лап суеты.

Заплачу за печаль непечатным посылом.

Слыша зовы и запах иной красоты,

Я хочу, и добьюсь, чтоб природа раскрыла

Выход в космос искусства из лап суеты.

Сознаюсь! Не постиг я такого начала:

Из души без расчета что-то вынула ты!

Без любви я не смог, не нашёл, как ни чаял,

Выход в космос Искусства из лап суеты.

* * *

Эй! Пожарные!

Вам на утро работа – забота!

    Рощи жарко

Запылают займутся с восходом!

Эй! Погонщики!

Своих рыжих кобыл не спутайте!

С рыжей рощей,

где осин и берез перепутье.

Ах! Любимая!

Твою ясную душу аукая,

Тянет клин журавлиный

к двум моим на твои так похожие руки...

Ты на ржание тихое

нежной сосенкой

оглянись удивленно.

Это я тебя кликаю,

в осени

заблудившийся кедр-жеребёнок.

* * *

Я брежу Ре-минором и дождём.

Все осеняет осени наследье,

Наносит краску кистью цвета меди,

Я музыку, записываю в нем.

Я брежу Ре-минором... Бренный, брод

Найдётся в звуках осени змеистой.

Лист за листом леса бросают листья...

Лист за листом… Кто набирает код?

Известный кто-то свыше (ноты странны),

Лист за листом, аккорд, еще аккорд!

Не побеждая Время, как ни странно...

Лист за листом, аккорд, еще аккорд…

Лисой из листопада покажись!!

Мой Ре-минор, конечно, ненадолго!

Ведь мы ещё не обожали толком

Друг друга. Приходи – и проявись

В любом обличье: в оперенье птичьем,

В аквамарине пены, бесшабашно...

Без принципов, законов и приличий

Живи, как Ре-минор, – тогда не страшно!

Чту птичий, чистый лепет ладный, летний,

Чту лепет лип и лепет лап сосны,

Чту зовы труб и Ре-мажор Весны,

Парящих крыл неутомимый трепет.

Чту жизнь с её начала до конца.

Сегодня в сердце – Ре-минора осень.

Теченье листопада звук приносит.

Лист – как напоминание лица

Парит... и в вечность Ре-минор уносит...