Денис
Попов

На ступеньках июня

На ступеньках июня
Солнце, как половик.
И покажется: втуне
Ни один жизни миг
Мной не прожит, не прожит.
Всё – не зря! Правда, пап?
Ну кивни, что ли – Боже! –
Той берёзкой хотя б.
Скрипни форточкой в лето.
Как воро́т верея.
Та дорожка из света
На ступеньках – твоя?

Книжка бабушки моей

Нет ни зайца, ни волчишки,
Ни картинок, где Кощей –
Только буквы в старой книжке,
В книжке бабушки моей,

Точно в папиной газете.
Но смотрю, раскрыв её:
Почему над книжкой этой
Странно бабушка поёт?

Я вожу по буквам пальцем.
Я знакомые ищу.
Вот похожие на пяльцы
Или пятнышки у щук!

Б – похожа на улитку,
Г – похожа на крючок,
Закрывающий калитку
И бабулин сундучок.

Бэ! О! Гэ! – вожу по буквам,
Точно ложкой в твороге...
Я спрошу бабулю утром,
Что такое Бэ О Гэ?

Запрещённый приём

Стесняется мать и ворчит,
Когда я в стихах её вспомню.
За словом не лезу – ключи
В кармане от старого дома.

За словом не лезу – их нет,
Есть листик на раме оконной.
О маме писать и стране
В России – приём запрещённый.

Как хочешь пиши – попадёшь
Почти стопроцентно в десятку:
Куда ключик ни повернёшь,
Вокруг – то могилы, то грядки.

* * *

Мать моя, вдова отца, –
Говорит – ребро сломала:
Поскользнулась у крыльца.
И смеётся, будто – мало.

Будто хуже быть должно.
Ведь бывало тяжелее.
Ей за шестьдесят давно,
И, как принято, жалею

Я её, но вид держу
Равнодушный, как учила...
Что – случись чего! – скажу,
Стоя над её могилой?

* * *

Молча и почти на автомате,
Взгляд не поднимая в синеву,
На могилах бабушки и бати
Выкошу малину и траву.

Посижу, уставясь на портреты.
Помяну батоном с молоком.
Не спрошу – как спится? Их ответы
Не услышу. – Больно высоко

Забрали́сь! – придёт на ум некстати.
Покурю ещё на посошок.
– Спите с миром, бабушка и батя,
У меня не всё, но хорошо!

* * *

Россыпь звёзд так похожа в ночи́
На полярные маки.
Месяц их, что рыбёшку, лучит
Из тарелки собаки.

За околицу стёжка следов
Протянулась от будки.
Не удержит ни цепь, ни засов
Убежавшие сутки.

Кособочится бабка-изба:
По колено – землица.
Но бежит со стрехи, как со лба,
Капля чистой водицы.

* * *

Не жалею о ссорах с отцом
Потому, что жалеть смысла нет,
Если скрыто землёю лицо
Бати вот уже несколько лет.

Не хватает его, это да!
Жизнь – казалось, – возьми и порви,
Только Божьего пуще суда
Материнской боюсь нелюбви.

Я не знаю, легко ль умирать,
Но уверен, что жить тяжелей.
Не пускает к отцу меня мать,
Не пускают долги перед ней.

* * *

Синие зимние сумерки.
Кажется, будто в глуши.
Кажется, будто бы умерли
Все: погляди – ни души!

Только не страшно ни чуточки.
Если все правда – того,
То на темнеющей улочке
Нет и тебя самого.

Только белеет серебряный
Месяц в деревьях, как серп.
Смерть не страшна, если временна,
Страшно, когда насовсем.

Звенья листвы

Листва на земле у деревьев,
Сухая листва сентября,
Рядами ржавеющих звеньев
За чёрных стволов якоря

Цепляется. Но – по привычке.
Нет шансов на то никаких.
И крыльев чернеют кавычки
По стороны обе от них.

И то ли горит, то ль неверье
Вдали выражает окно.
Встают на зимовку деревья,
Как будто ложатся на дно.

Крестики-нолики

Улеглась шумиха
В глубине души.
Господи, как тихо!
Будто не грешил.

Зреет облепихой
Над рекой закат.
Господи, так тихо,
Что Тебя слыхать!

Только трётся оземь
Лодка на мели.
Крестики стрекозьи.
Камешки-нули.

Обочина

Несладко цветам у дороги:
Пылища – до самых небес!
Но видимо нету у Бога
Иных для цветов этих мест.

И я на обочине пыльной, –
С цветами сравни – великан! –
От копоти автомобильной
Спасти не могу их никак.

Сорву – и погибнут!
В стакане –
Денёк поживут или два...
Так душу лиши испытаний –
Погибнет, раскрывшись едва.

Тяжёлый человек

Когда я думал: «Дело швах!
И в глубину и в ширь...»
Господь нашёл меня впотьмах:
Иди и не греши!

И, как дитё, под мышки взяв,
С колен меня поднял.
Его напутствию не вняв,
Я произнёс: «Амбал!

Силён! Ты, кажется, вполне
Поднять повыше мог!
Так для чего оставил мне
Распутицу дорог?..»

Тут мне язык бы прикусить,
Но жалуюсь на век.
Пробормотал Господь в усы:
Тяжёлый человек!

Крещение

За Покровом деревья нагие,
Как душа за молитвой моя.
Боже, глянь на дороги земные,
Видишь – я?

На одном из распятий дорожных,
Где не пишут ни дат, ни имён,
Это я умираю, безбожник,
Для времён.

Я – стакан с чёрной корочкой хлеба,
И у ног моих два воробья.
И дитя, что наследует небо –
Тоже я.

Ночная трава

Не по росту ветер ночной траве:
Как ни гнётся стройная – не сидит.
Как ни тянет рученьки к синеве,
Ветерок топорщится, жмёт в груди.

Мне с моей душою сродниться как:
То ль с плеча чужого, то ль я – худой?
Всё мне кажется – будто бы велика,
А ушить – иголочки нет такой.

Говорят, душа нам даётся впрок,
Не трещали чтобы от горя швы.
Как на пуговицу похож цветок,
Что к ногам упала ночной травы.

Поставьте мне крест деревянный

Когда в моём доме не станет меня,
Не станет совсем, без обмана,
А в поле весеннем взойдут зеленя,
Поставьте мне крест деревянный.

Поставьте мне крест, чтобы – восемь концов.
Без фото невольника века,
Который и гордость терял, и лицо,
Покамест не стал человеком.

Пускай обо мне будет память чиста,
Как ладана запах духмяный.
Не надо железного ставить креста,
Поставьте мне крест деревянный.